Майкл Финкель - Я ем тишину ложками

Его пригласили в семейный дом, в Альбион, и предложили вновь занять его детскую спальню. «Они не одобряют то, что я сделал, но я для них все еще часть семьи, и я благодарен им за это». Он будет жить с мамой и сестрой и с братом Дэниэлом, который живет по соседству. Даже спустя столько лет он хорошо помнит свою комнату. Увидев ее фото в газетах, он сразу заметил, что ее перекрасили и цвет слегка отличается от прежнего.

Его не очень впечатляет то общество, встреча с которым его ожидает, и уж точно он понимает, что никогда не впишется в него полностью. Все здесь движется со скоростью света. «Здесь слишком громко. Слишком ярко. Не очень красиво. Кругом неотесанность. Сплошная бессмыслица. Мелочность. Неверные стремления и цели».

Он признает, что, конечно, не ему судить. Говорит, после освобождения будет избегать даже намека на преступный умысел. Будет соблюдать закон и останется чист перед ним. «Я не хочу, чтобы люди оценивали мои сомнительные суждения». Перспектива тюрьмы нависла над ним, словно гильотина.

Его карьерные перспективы, он понимает, невелики. «Деньги, да? Я совсем забыл их вкус. Мне нужно искать работу. Однако мое резюме довольно скудное». У него нет иллюзий на тему того, куда и как быстро его могут взять на работу. Мойщик посуды, кладовщик.

Ему уже предложили должность, пока он был в тюрьме. Мери Перри, владелица частной фермы «Остролист», написала в офис шерифа, что у нее есть идея работы для Найта. «Остролист» – это сертифицированная ферма, где выращивают только натуральные продукты, а земли вспахивают лошадь и бык. Возле дороги, прилегающей к ферме, стоит прилавок, с которого продаются домашние пироги, джемы и песто из высушенных помидоров. Зимой для детей здесь заливают ледяные горки. «Эта ферма лечит людей», – писала Перри. Ей разрешили встретиться с Найтом в тюрьме.

Крис изо всех сил старался сохранить вежливость и общительность во время этого разговора.

«Я говорил о сельском хозяйстве. Я в нем соображаю. Я рассказывал ей про хиппи, про движение «Назад-к-земле», о том, как беречь природу. Я думаю, она меня, может, неправильно поняла…»

Как выяснилось позже, соседи Перри стали нервничать по поводу того, что Найт будет жить и работать рядом с ними, и вынудили ее отказаться от этой идеи. Найта это обескуражило: «Надо же… Видимо, после стольких лет в лесной тени не судьба мне гнуть спину в поле на солнцепеке».

Я сказал Крису, что могу поискать ему работу, спокойную, вроде сторожа или библиотекаря, но он яростно затряс головой: «Пожалуйста, оставьте меня в покое». Лучшее, что я могу для него сделать – не пытаться ему помочь. Помощь – это уже начало отношений. Следующее, что я ему, не дай бог, предложу – это дружба, а другом моим он быть не намерен. «Я совсем не собираюсь по вас скучать», – добавляет он.

Найт – специалист в области времен года и направлений ветра, но он никого не видит, кроме себя. Я ему немного рассказывал о своей семье и о том, как провожу время, но он даже не попытался выказать хоть какой-то интерес. Он не знает, что делать с такой информацией, какие вопросы задавать. Он знает людей лишь с одной стороны – по еде в их кладовых и обоях на стенах. Его единственные настоящие отношения – отношения с лесом.

При этом он делится со мной единственной своей ценностью – своей историей. Ему не интересны ни известность, ни слава. Он ничего не просит взамен, ни помощи, ни одолжений, ни денег. Это знак доброго расположения или дружбы? Или он просто решил, что репортеры все равно будут преследовать его теперь всю оставшуюся жизнь, пока он не заговорит, поэтому лучше уж рассказать все и сразу одному из них, чтобы от него отстали? Кто знает.

Найт одновременно считает себя преступником и ницшеанским Сверхчеловеком – суперменом, над которым не властны правила, мастером самодисциплины, которая способна растворить жизненную суету. Он признает, что ему интересно, каким я его изображу. «Я беспокоюсь, как мою личность интерпретирует другой человек, – говорит он. – Я не то чтобы вам доверяю. И не то чтобы не доверяю совсем. Я понимаю, что вы человек. А у людей в голове полно клише. У вас есть власть написать обо мне как хорошее, так и дурное. Поступайте, как сочтете правильным».

Казалось, ему только одно обо мне было интересно: какие книги стоят в моем шкафу? Он попросил снять их на видео и прислать ему. Сказал, что обучится пользоваться современными технологиями.

«Снимите это видео, – попросил он, – но больше не шлите ни книг, ни писем, и, разумеется, не вздумайте приезжать ко мне домой. Как только я выйду отсюда, вы перестанете для меня существовать. Я лишаю вас своего живописного общества».