Майкл Финкель - Я ем тишину ложками

На небольшом возвышении стояло зеленое алюминиевое садовое кресло, ножки которого были обернуты изолентой – чтобы не проваливались в мягкую почву. Это кресло, как и вся обстановка в его лагере, казалось идеально гармоничным, дарило чувство покоя и умиротворения. Полицейские обратили на это внимание, и Найт усмехнулся: «Ну что, у меня здесь все по фен-шую, да?»

По веткам носились бурундуки. Желуди падали, стуча по листьям, словно шарики для пинг-понга. Порыв ветра гнул верхушки высоких деревьев, но внизу, в лагере, не шелохнулся ни единый лист.

Ночь опустилась быстро. Лягушки прочистили горло. Цикады завизжали, как электрические пилы. Застучал дятел. Раздался зов гагар – главная тема в мелодии Северных лесов, напоминающая плач или смех, в зависимости от настроения слушателя. По дороге прошумела машина, залаяла собака. Некоторое время откуда-то доносились обрывки разговоров, но слов было не разобрать.

Найт жил так близко к людям, что даже чихнуть громко не мог. Слышимость в лагере была, будто в филиале диспетчерской мобильной связи. Ему нужно было жить бесшумно. Цивилизация – горячий душ и комфортная постель – была практически за углом, всего в двух шагах.

Скоро совсем стемнело, и стало, в общем-то, без разницы, закрыты глаза или открыты – все равно ничего не видно. В лесу что-то задвигалось. Прошумел какой-то зверь – возможно, это был кролик, но топал он как бегемот. Сквозь спутанные ветви над головой виднелись сверкающие звезды и щербатая улыбка полумесяца. Раздалась короткая птичья трель. И все стихло.

Это была та тишина, от которой звенит в ушах. Ни ветерка. Я подумал про Найта – наверняка он сходил с ума от бесконечного шума и гвалта тюрьмы. И я почувствовал, что совершенно бесправно нарушил границы – но не чьей-то частной собственности, а дома отшельника. Устроившись поудобнее в палатке, я выключил мобильный и с головой завернулся в спальный мешок.

Разбудил меня птичий гомон. Я расстегнул палатку. Верхушки деревьев скрылись в дымке. Капельки росы светились и переливались на паутине. Лениво падали листья. Наступала осень, воздух был густой и вкусный, как сок. Я включил телефон, посмотрел на часы и понял, что проспал двенадцать часов – так долго я не спал уже много лет.

Прежде чем на четверть века переселиться в лес, Кристофер Найт не провел ни единой ночи в палатке. Он вырос в часе езды на восток от своего лагеря, в деревушке Альбион, где на две тысячи жителей приходилось четыре тысячи коров. Крис был пятым ребенком в семье и пятым по счету сыном Джойс и Шелдона Найтов. Кроме старших братьев – Дэниэла, Джоэла, Джонатана и Тимоти – у него была младшая сестра, Сюзанна, с синдромом Дауна. Джойс занималась воспитанием детей, а Шелдон, ветеран военно-морских сил, служивший в Корее, работал на маслобойне – мыл грузовые цистерны. Жили они в обычном двухэтажном доме с застекленной верандой. Дом стоял на большом участке, покрытом лесом, яблонями и малиновыми кустами. Чего у них не было, так это коров.

Детей в их семье воспитывали по старинке. «Мы были простыми деревенскими людьми», – рассказывал Крис. Они рубили дрова для домашней печи, собирали ягоды для варенья и желе, которые делала Джойс, и ухаживали за садом и огородом, который вспахивали трактором.

Отец учил Криса и братьев работать руками: чинить все, что ломается, и строить все, что им хочется. Одним из семейных проектов была хижина, придуманная Шелдоном и построенная среди кедров на их участке. Выполнена она была прекрасно, как с практической, так и с эстетической точки зрения. Стены были каменные, каждый булыжник был аккуратно отобран одним из мальчиков, тщательно уложен и зацементирован. Печь собрали из 55-галонной бочки из-под масла, к которой была приделана самодельная труба. Домик служил идеальным укрытием во время охоты на оленей.

Вечера в доме Найтов обычно проходили за чтением, родители устраивались в креслах-качалках, каждый с книжкой в руке. Друг семьи Керри Виг сказал, что внутри их дом напоминал библиотеку. Они выписывали журналы «Натуральное садоводство» и «Новости Матери Земли». На полках стояли целые серии книг, посвященные пчеловодству. Крис говорил, что ребенком проглатывал тонны рассказов и исторических книг, доступных в школьной библиотеке.

Джойс и Шелдон надеялись на отличную успеваемость сыновей, и те оправдали их ожидания. Бывшие учителя и одноклассники вспоминали, что парни из семьи Найт всегда были самыми толковыми. Кто-то даже прозвал их «семья умников». Правда, родители больше ценили не оценки в школе, а «мудрость янки» – умение применить знания на практике. «Лучше быть упорным, чем упертым, и мудрым, чем набитым знаниями, – пересказывал Крис семейные поговорки. – Я таким и был – упорным и мудрым».