Питер Акройд - Чосер

Жена Чосера, однако, “самоличным присутствием” своим мужа не баловала. Весьма далекая от того, чтобы считаться “тенью мужа”, Филиппа Чосер поселилась в доме своей сестры

Кэтри Суинфорд в Линкольншире. Будучи любовницей Джона Гонта, Кэтрин получила во владение там большую усадьбу, и имеются свидетельства, что и Филиппа несколько лет прожила там с сестрой. Годовое жалованье за 1378 год выплатили ей в Линкольншиле, а в 1386 году она была принята в общину Линкольнского собора. Можно заключить, что с Линкольнширом она была связана уж никак не меньше восьми лет. Все эти годы Чосер пребывал в Олдгейте, и на это же время падает его тяжба с Сесилией Шампейн. Трудно отбросить подозрение, что Чосер находился тогда в незаконном браке. Однако в январе 1386 года супруги воссоединились для совместного присутствия на траурной церемонии в честь почившей принцессы Иоанны, матери Ричарда II. Сохранилась опись предметов траурной одежды, и в том числе упоминается пожалованная Чосеру материя на черный траурный плащ. Примечательно, что Чосер упоминается в ряду высших придворных сановников, сквайров и высокопоставленных законников, что служит лишним доказательством почетного положения Чосера в английской иерархии XIV века, где звание сквайра было всего лишь на ступеньку ниже звания рыцаря. Так как принцесса Иоанна не раз покровительствовала Гонту, а к тому же была близка с прежней госпожой Филиппы Чосер, королевой Филиппой, нет сомнения в том, что Филиппа Чосер присутствовала на траурной церемонии. Обменялась ли супружеская пара при встрече демонстративноофициальными поцелуями или выказала свои чувства более непосредственно – неизвестно. Вообще выражение чувств у человека позднего Средневековья характеризуется странным сочетанием пылкости на словах и холодности на практике, так, эмоциональность поэтических строк Чосера никак не противоречит прагматизму его брачных отношений.

На самом деле королева скончалась еще осенью 1385 года, но траурная церемония была отложена из-за дел государственной важности. А между тем в промежутке между двумя этими событиями Чосера назначили мировым судьей по делам в Кенте. Его предшественник на этой должности, Томас де Шарделоу, являлся королевским коронером и аторни суда Королевской скамьи, так что Чосером была подхвачена традиция славная и достойная. Получив это назначение, Чосер преодолел еще одну градацию на пути вверх по лестнице средневековой иерархии и занял новое и более высокое положение в относительно узком кругу тогдашних чиновников – доказательство того, что известность его не ограничивалась сферой поэтической. Прежде всего он воспринимался как человек действия, человек на государственной службе, принадлежавший к тем, кого Кембриджский устав именовал “людьми лучшими и самыми законопослушными”. В качестве мирового судьи он должен был заседать на слушаниях дел по гражданским правонарушениям, таких как, например, спекуляция или дурное обращение с наемными работниками, а также принимать участие в предварительных расследованиях и более серьезных преступлений – дел об изнасиловании, убийстве, которые затем уже переходили в Лондонский суд. Коллегами его были люди состоятельные и уважаемые, среди которых значились и пэры, и королевские советники, но иногда Чосер действовал и самостоятельно, как независимая судебная инстанция. Само по себе назначение Чосера не может служить доказательством хорошего знания им юриспруденции, но предполагать, что в законах он был ориентирован, мы все-таки можем, и это подкрепляет версию, согласно которой на каком-то более раннем жизненном этапе Чосер прошел курс обучения в Королевском инне. В свете дальнейшего его поэтического творчества приобретает значение и вероятность частых его поездок в Кентербери: путь следования чосеровских паломников становится знакомым и привычным и самому поэту

Связь Чосера с Кентом приобретает большую очевидность позднее, когда из Олдгейта поэт перебирается в Гринвич. Однако зваться мировым судьей по делам в Кенте вряд ли было бы возможно без частых наездов в графство и проживания там. Исследователями выдвигалась также версия о назначении Чосера смотрителем королевских замков в Эльтеме и Шине, местах, относящихся к Кенту, и, если признать подобное предположение состоятельным, можно заручиться еще одним дополнительным доказательством связи Чосера с Кентским графством. Теории этой нельзя отказать в последовательности. Прочие мировые судьи служили у влиятельных людей и судейские должности получали как представители своих патронов. Окажись догадка правильной, и назначение Чосера можно было бы считать прелюдиеи к получению им впоследствии должности смотрителя королевских работ. Так или иначе, мы можем допустить, что поэт какое-то время жил в одном из замков, принадлежавших королю.