Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Нынче в Монтане и на берег реки просто так не выйдешь – обязательно вернешься с корзиной свежих метафор. Философствующие рыбаки стоят по колено в литературных водах со спиннингом в одной руке и дневником в другой. Литературный журнал «Огни севера» – одно из множества изданий, которых за последнее время развелось как грибов по осени. Вместе с ними развелись во множестве дискуссионные группы, общества собирателей фольклора, курсы литературного мастерства и керамические мастерские. В штате серьезно повысилась концентрация благонамеренных и обстоятельных организаций типа Консенсус Монтаны и Лига за добросовестное использование земельных ресурсов. Среди коренных жителей едва ли найдется водитель грузовика, у которого под сиденьем не будет черновика романа воспитания, который он доводит до ума вдали от людских глаз. Штат вдруг наводнили керамисты, независимые режиссеры, удаленно работающие сценаристы и целые ватаги риэлторов, разъезжающих по долинам, дабы отоварить всех желающих приобщиться – кого избушкой класса люкс, кого таймшером.

В общественных местах буддисты Скалистых гор сидят с ковбойскими мудрецами, спустившимися из своих обширных угодий, чтобы светануть вечерком новой бляхой, выпить местного пива и послушать исполнителей кантри с научной степенью. В такой атмосфере естественным образом обостряется конкуренция на заглавия. Писатели Монтаны предпочитают использовать в названиях романов простые, близкие к природе слова: небеса, озеро, гора, снег. Поэтому когда писатель спускается с гор, чтобы объявить, что он назвал свою новеллу «Снежный мост над горным кедром», есть вероятность, что кто-то из круга небожителей уже застолбил это заглавие, и тогда жди беды.

Я сам бываю на ранчо в 60 милях от Бозмена. Так вот в 1980-х, когда ты брал на ранчо лошадь для прогулки, ковбой давал десятиминутный инструктаж о том, как не убиться, катаясь верхом. Теперь в разгар Душевной лихорадки на том же ранчо вас усаживают на семидесятиминутную лекцию, в которой поднимаются вопросы духовной жизни лошадей, техники общения с лошадьми, эволюционных секретов лошадиной психологии и созерцательных опытов в процессе прогулки. Нынче каждому ковбою приходится быть хоть немного Германом Гессе, а каждому служителю бензоколонки с отсутствующим взглядом – претворяться, что на самом деле он погружен в глубокий самоанализ.

Не так давно в одной из монтанских газет я прочел статью о единственной еврейской общине Миссулы, которой руководит ребе Гершон Уинклер. Компания подобралась довольно пестрая – в общине есть как выходцы из Лос-Анджелеса, так и ньюйоркцы, поэтому ребе Уинклер, не акцентируясь на ортодоксальном, консервативном, реформаторском или реконструктивистском иудаизме, практикует некую гибридную форму, называя себя флексидоксом.

Вполне подходящее слово для описания характерных для Монтаны духовных томлений, в которых стремление к свободе и гибкости сочетается с ортодоксальной строгостью и приверженностью традиции. В конце концов, коренной житель Монтаны всегда ценил гибкость, свободу и независимость. В этом штате до последнего времени не было ограничения скорости на трассах, что демонстрирует, с какой неохотой местные жители воспринимают любые указания сверху. Неудивительно, что представители образованного класса с бунтарскими наклонностями готовы обрести здесь свой духовный дом.

Только ведь Монтана – это не страна чудес, где последователи нью-эйдж могут наконец расслабиться. И не калифорнийское побережье с лесами вместо вилл. Суровый климат Монтаны отнюдь не способствует расхлябанности и экспериментам. Местные писатели могут прослезиться, повествуя о косяках форели, но в рыбаках их восхищает именно дисциплина, четкость и слаженность действий. Именно ставшие классическими традиции, бесконечные повторения и безропотное следование веками выверенным правилам вызывают их восторг.

Норман Маклин и Уоллес Стегнер совсем не похожи на прокуренных шестидесятников или ньюэйджеров. Местные жители с пренебрежением относятся к суетливым дилетантам, которые приезжают на несколько дней непринужденного общения и бегут обратно в город, как только небо затянет тучами. Из тех, кто покупает здесь дачи, примерно половина продает их через несколько лет, осознав, что строгое величие отпускается здесь по замороженной цене. Коренные и желающие стать коренными жители Монтаны стараются отмежевываться от тех, у кого нет настоящей грязи на ботинках, кого ни разу не лягала лошадь и кто не пробыл здесь достаточно, чтобы прочувствовать тоску одиночества. Это по-прежнему штат ранчо и грузовичков, а не обществ трансцендентной медитации. Даже преподаватели писательского мастерства приезжают сюда, потому что хотят жить среди нормальных, близких к земле людей.