Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

Ирена: Ханна, возьми меня за руку. Попрощайся с мамой и папой.

Пани Рознер передает Ирене завернутую в нищенское тряпье куклу – малыша Изека и воображаемую руку Ханны. Меган с Лиз произносят последние реплики, а Сабрина авторским текстом завершает пьесу.

Рассказчик: После войны коммунисты объявят членов Жеготы пособниками фашистов. В Израиле в честь Ирены посадят дерево, но во всем остальном мире о ней никто не узнает. История жизни Ирены будет забыта людьми почти на 60 лет, пока о ней не решат рассказать три канзасские школьницы.

Затемнение.

Одна за другой снова включились три голые лампочки. Тишину в спортзале нарушала только запись играющей на саксофоне Лиз. Лиз растерялась, она не знала, что ей делать… Сабрина смущенно опустила голову, спрятав лицо за завесой волос. Меган вертела в руках стеклянную банку.

Когда прошла целая вечность, захлопал один из зрителей, к нему присоединился кто-то еще, потом кто-то еще, и через мгновение на ноги поднялся весь зал. Девочки вразнобой смущенно поклонились публике. Меган увидела, как поднимается на ноги плачущая мама. С одной стороны ее осторожно поддерживал отец, а с другой – дедушка Билл. На мокром от слез лице дедушки Билла сияла широченная улыбка, и, увидев все это, Меган снова разрыдалась.

Лиз впервые в жизни не смогла сдержать слез всего за несколько недель до этого момента, когда смотрела «Список Шиндлера»… тогда

она убеждала себя, что фильм сделан специально, чтобы выжимать из зрителя слезы, и что это исключение только подтверждает правило, гласящее о том, что Лиз никогда не плачет.

Но вот она снова плакала, и на этот раз слезы струились из ее глаз помимо ее воли. «Что же изменилось в моей жизни и во мне самой?» – подумала она.

Во вторую субботу февраля, в день окружного Дня Истории, они с декорациями загрузились в школьный микроавтобус и, выехав на шоссе № 69, отправились в расположенный в 50 милях к югу город Коламбус на конкурс. Дорога была не очень долгой, но Лиз, забравшаяся на самое заднее сиденье, никак не могла удобно усесться, потому что в бок ее колола деталь железных ворот. Меган несколько раз просила остановить машину и бегала в туалет. Оказавшись наконец в заполненной родителями, школьниками, членами жюри и работниками местного телеканала школе, девушки еще раз прошли по тексту пьесы и отправились смотреть выступления конкурсантов.

Они безупречно отыграли свой спектакль, а потом, даже не сняв костюмов, вышли отвечать на вопросы жюри.

– А что еще, – спросил один из членов жюри, посмотрев на них поверх очков, – происходило в истории в этот же период времени?

Меган с Лиз нервно переглянулись. У Лиз от волнения совершенно перестала работать голова.

– Это было во время Второй мировой войны, – сказала Сабрина. – США воевали с Германией, Италией и… и Японией. Закончится война только в 1945 году, а в 1942-м и 1943-м, когда Ирена Сендлер спасала евреев, немцы ее еще выигрывали. Именно в это время люди по всему миру прятали еврейских детей, как Анну Франк, чтобы спасти им жизнь.

Слава богу, что у нас есть Сабрина! Лиз глубоко вздохнула и в очередной раз подивилась, что такой мудрой, уравновешенной, доброй и бесстрашной девушке, как Сабрина, почему-то хочется, чтобы в ее жизни была такая лузерша, как Лиз.

– А что случилось с этой женщиной, с Иреной Сендлер, потом? – спросил другой член комиссии.

– Не знаем, – сказала Меган. – Мы думаем, она погибла. Ее арестовали и пытали в страшной тюрьме Павяк. Возможно, там она и умерла… мы просто не знаем. Сегодня ей было бы уже лет 90. Людей за девяносто вообще редко встретишь… а после всего, что ей пришлось пережить…

– Мы просмотрели все польские кладбищенские реестры, – Лиз была рада возможности добавить в разговор конкретики, – написали несколько писем ее сыну Адаму в Варшаву. Но он нам пока не ответил. Мы до сих пор в поиске. Мы еще не закончили работу. Мы хотим найти ее могилу и узнать, как и при каких обстоятельствах она умерла.

Долго совещаться судьям не пришлось – они единогласно отдали победу в категории «Театральные постановки» спектаклю «Жизнь в банке» . Девочки почувствовали, будто в них отпустили туго закрученную пружину, и бросились друг другу в объятия. Лиз прыгала как сумасшедшая, а Меган, в жизни которой впервые за долгое время наконец-то произошло что-то действительно хорошее, расплылась в широчайшей улыбке. Сдержанная, как обычно, Сабрина крепко прижимала к себе своих подруг, а когда эмоции все-таки переполняли ее, немного подпрыгивала, но невысоко и почти не отрываясь от пола. Дедушка Билл не поспевал за бабушкой Филлис, которая вихрем пронеслась по проходу и, словно гордая мать, закружила Лиз в своих объятиях: