Барри Майлз - Бит Отель - Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

Осенью Билл попросил Аллена прислать ему мескалин, который совершенно спокойно продавался в США и который можно было легально переслать по почте, что Аллен и сделал. Он не был запрещен и во Франции, поэтому никаких проблем не возникло. Они с Брайоном отпраздновали им «успешное возвращение домой». Билл продолжал общаться с Анри Мишо на тему мескалина и других галлюциногенов, в октябре он отправил Аллену рассказ:

«Кажется, М. торопился домой, проглотив в кафе таблетку мескалина вместе с чашкой горячего чая – это кафе настолько дешево, что здесь даже не подают горячего, – потом на рынке он встретился с Б., которого знал и раньше, но никогда не видел, как не видел его никто, потому что он был известен как человек-невидимка. И Б. сказал: “О! Месье М., присаживаетесь, выпейте чашку кофе и давайте вместе смотреть на идущую мимо демонстрацию”. Но М. отрицательно покачал головой и сказал: «Нет-нет, я должен торопиться домой, чтобы словить кайф». И он побежал домой, прикрыл дверь, выключил свет, закрыл глаза и вдруг увидел мистера Б., и тогда мистер М. сказал: “А что в моем сне делаешь ты?” А Б. ответил: “Живу”».

После выхода «Голого ланча» команда журналистов из Time – Life , держась то бурной любви к Биллу, то не менее бурной ненависти, выяснила, что живет он в Бит Отеле, и послала к нему компанию репортеров и журналистов. Билл в это время был в Лондоне, где проходил новый курс лечение апоморфином у доктора Дента, а потом ездил к Иэну в Кембридж, однако 1 октября 1959 г. по приезде в Париж он встретился с журналистами за завтраком. Несколько дней они преследовали Билла, который мирился с этим, чтобы привлечь большее внимание к своей книге. Он писал Аллену: «Тут вокруг несколько дней крутились парочка журналистов из Life , фотографировали и стряпали статейки. Отличные фотографии. Очень симпатичные и знающие типы. Некие Снелл и Лумис». Войдя, репортер Дэвид Снелл предложил Берроузу сигарету марки «Old Gold», тем самым делая прямой намек на последнюю главу «Голого ланча» «Хаузер и О’Брайен»: «Спевшаяся парочка. Чтобы растопить первый лед, Хаузер хлопал тебя по плечу, а потом О’Брайен предлагал тебе сигарету марки “Old Gold” – обычные коповские сигаретки…» Этот жест говорил о том, что Снелл не только прочитал «Голый ланч», но и знал, что для Берроуза каждый из Time – Life сродни копу.

По воспоминаниям Билла, Снелл даже курил ту же марку сигарет: «Он курил, и курил он “Old Gold”. Он знал, что он коп. Одно время он подрабатывал вышибалой, а еще у него была аллергия на пенициллин. У него был один из этих видов аллергий, о которых и не думаешь, рассуждая о пенициллине. Конечно, так и случилось. К счастью, его доктор об этом знал, и буквально через пару минут скорая уже была на месте. Она словно ждала со шприцем, и, как только понадобилось, был сделан укол. То, что он описал, в точности совпало с описаниями смерти в “Египетской книге мертвых”: невыносимая жара, жуткий холод, а потом такое чувство, будто в теле начинает лопаться каждая клеточка. Он написал про это в “Ридерз Дайджест”. А второго парня звали Лумисом Дином. На вечеринке он сделал пару офигительных снимков Ротшильдов – он действительно очень хороший фотограф».

«Вот на этой фотографии мы со Снеллом, его звали Дэвидом Снеллом, он уже помер; он внимательно слушает мои ответы на вопросы. В фотографии, как и в боксе, как только видишь начало, все уже ясно. Другими словами, ты должен реагировать на секунду раньше другого. Старик Бернс лежит на полу, его распяли на дереве, живого распяли, ха-ха-ха! Несколько дней они кормили меня завтраками и ублажали всяческим образом. Кстати, я, похоже, понравился мистеру Люку».

Статья, написанная штатным журналистом Полом О’Нейлом, появилась в тридцатом номере Life за 1959 г. Она называлась «Вокруг одни повстанцы», и вполне логично, что битники в ней были представлены как явление негативное. Вероятно, Снелл написал положительный отзыв, но он составлял только один из двух больших абзацев, в котором Билл не критиковался: «Несмотря на все свои пристрастия к самым низменным страстям человечества, Уильям Берроуз имеет очень трагичный и сардонический взгляд, он тонко чувствует трагедию». Билл чего-то подобного и ждал. Он писал Аллену: «Этим двум дальнозорким журналистикам из Life , несомненно, очень понравилась моя работа, эту симпатию подделать было бы невозможно. Но, естественно, они никак не могли повлиять на окончательный очерк».