Доната Митайте - Томас Венцлова

Д. М. Вы, кажется, были на том заседании правления Союза писателей, когда в члены Союза должны были принять и Томаса Венцлову. Как это выглядело?

М. М. Не только был, но и подготовил так называемые документы для приема, потому что работал в Союзе писателей консультантом. Заседание это выглядело весьма паршиво. Тогда были две ступени приема. Сначала создавали комиссию по приему новых членов, которая подготавливала соответствующие документы, голосовала и предлагала список кандидатов правлению СП, а потом, на этом правлении, их принимали. Первая ступень и была тем «ситом», которое должно было отсеять «несозревших» для членства или еще чем-либо неугодных.

Насколько помню, предложенные приемной комиссии рекомендации были очень хорошие, хотя Томас был представлен в них больше как переводчик. О его приеме особенно пекся поэт Эугениюс Матузявичюс. Обычно «прошедших» эту комиссию правление СП за незначительными исключениями принимало единогласно. Во всяком случае, я не помню, чтобы было иначе.

Но на этот раз сложилась неприятная ситуация. Прикинули, что если один или несколько членов правления проголосуют против, то может не хватить голосов. Было почти известно, кто это сделает, а кое-кто, кажется, специально не пришел на заседание. Что же делать, если Томас не пройдет? Это могло иметь определенную политическую огласку – литовские писатели расправляются с диссидентом.

Кажется, Альгимантас Балтакис предложил не рисковать и срочно пригласить тех членов правления СП, которые были в Вильнюсе. То есть поехать за ними, привезти их, чтобы голосование состоялось. Некоторые члены правления воспротивились: как это мы нарушим свои уставы ради одного человека.

После тайного голосования, как и ожидалось, не хватило нескольких голосов. Тишина, смятение. Балтакис, дабы избежать скандала, предложил проголосовать еще раз. Кто-то из членов правления снова не согласился.

После голосования и составления протокола новых членов приглашали в зал. Пригласили и на сей раз. Председатель правления СП (им был тогда Альфонсас Беляускас) торжественно зачитывает: принят тот, тот, этот… В самом конце: Томас Венцлова не принят. Тишина. Томас повернулся и вышел. Так началось явное, неприкрытое изгнание Томаса не только из Союза писателей, но и из Литвы, к чему приложили руку и сами писатели. Д. М. Вам не кажется, что это могло быть ударом и по Антанасу Венцлове?

М. М. Могло быть, но я бы не хотел никого подозревать. У нас ведь принято мстить через сыновей, через наследников. Такую мстительность можно почувствовать и сейчас. Кстати, у старого Венцловы после этого случая в СП сильно ухудшилось здоровье.

Д. М. Была ли вам известна история повести Юстинаса Марцинкявичюса «Сосна, которая смеялась»?

М. М. На мой взгляд, эту историю немного раздули. О закулисной стороне появления этой повести я ничего не знал и читал ее как модернистское для того времени, написанное непривычным стилем произведение. Мы, студенты, читали, комментировали, спорили. Тогда читали «наоборот», потому что правду говорили чаще всего «отрицательные» персонажи. Так было и на сей раз – вроде бы осуждается интересовавший нас, молодых, образ мыслей. Сейчас все это, быть может, выглядит наивно.

Относительно поздно я узнал очень странную для меня вещь: что существуют прототипы, причем и мне хорошо известные, что они сознались и тому подобное. Та, другая история этой повести, на мой взгляд, слегка выходит за пределы литературы, хотя Томаса я хорошо понимаю: ведь его тексты проходили через руки госбезопасности, стремившейся с ним расправиться. Что-то я узнал от самого Венцловы, что-то – от Юозаса Тумялиса. Известна, наконец, и версия Марцинкявичюса о том, как все было «на самом деле». Ты, наверное, знаешь его объяснение, вполне приемлемое, если вспомнить, какие тогда были времена, какими средствами пользовался тогдашний режим. Д. М. Нет, не знаю…

М. М. Не стану выдумывать своего пояснения, скажу, что об этом говорили другие. Надо только иметь в виду, что уже кончалась оттепель, начались нападки на «модернистов» сначала в Москве, а потом, по обычаям того времени, было велено найти таких «извращенцев» и в Литве. И вот как раз подвернулся под руку молодежный альманах Kūryba («Творчество»), несколько публикаций молодых литераторов. В университете начался разгром кафедры литуанистики, были даже обыски. «Аполитичность», «эстетизм» юного поколения громили и в 1959-м, на пленуме Союза писателей Литовской ССР. Как молодой литератор из Расейняй был приглашен на него и я. Наслушался вдоволь злых обвинительных речей, толком не понимая, что они сделали плохого, эти молодые, широкой публике почти неизвестные люди. Их обвиняют, а вину таят. Странно, но выступал и отец Томаса – Антанас Венцлова.