Саймон Винчестер: Переход

И вот, потратив один день на разминку по сопкам вокруг форта и распугав оленью пирушку, которая была в самом разгаре, мы отправились в путь. Настроили навигационный приемник на координаты лагеря и определили маршрут на первый день пути: пройти 8 миль в западном направлении до конца того водяного геометрического тела в милю длиной, которое называлось озером Александра. Мы вскарабкались вверх по крутой сопке, возвышающейся над взлетной полосой. На вершине была груда камней: я и Кейт добрались до нее всего за полчаса, а те трое ползли в два раза дольше, признав в тот день свое поражение. "Мои предчувствия относительно этого похода, - подумал я, - нельзя назвать превосходными".

День был просто великолепен: ясная, морозная погода, потрясающий пейзаж. Мы остановились пообедать близ мирно журчащего ручейка, бегущего вниз, к обширной долине, покрытой растительностью. Это был целый ковер из диких цветов Заполярья:

крошечные ярко-желтые маки, фиолетовые китайские фонарики, которые назывались "кивающими хлопушками" и целые поляны травы-пушицы, предупреждающей нас о болотистых местах. Был там и карликовый северный щавель с толстыми, мясистыми листьями, по вкусу напоминающий ревень, который, как утверждали те, кто бывал здесь раньше, служил отличным источником витамина С.

Около озера мы натолкнулись на первое непредвиденное препятствие арктического путешествия. Следуя намеченному маршруту - а там не было никаких направляющих тропинок, кроме тех случайных, проложенных овцебыками, которые, как мы выяснили, в отличии от нас знают, куда идут, мы очутились на склоне скалы, сложенной из оседающего сланца, огромных пластов и плит горной породы, которая была такой хрупкой, что обрушивалась в воду при прикосновении. Озеро покрывалось молодым тонким льдом, издававшим странные звуки звенящего колокольчика, вызывая у нас необычные ощущения: под ногами - зыбкая порода, а внизу - поющий лед бездонного озера.

Двигаться дальше мы могли только сняв рюкзаки и толкая их впереди себя, проверяя таким способом прочность горной породы. Это помогало, но занимало много времени, поэтому, когда мы дошли до травянистой дельты у истока озера и разбили палатки, было очень поздно. День Первый: мы преодолели 8 миль. С такой скоростью доберемся до Хейзена недели через три.

На следующий день я и Кейт, потеряв терпение от черепашьего темпа, оторвались от остальных. Мы продолжали двигаться на запад, пока не подошли к краю гигантской долины, окутанной туманом, отмеченной на картах под названием "Беллос".

Спускаясь, мы слышали эхо, вторящее грохоту потока, падающего вниз меж отвесных скал. Долина выходила к самому морю, к заливу Дискавери, откуда холодный ветер с воем проносился к самым сопкам: в ту ночь палатка ставилась с трудом, а печка гасла на ветру - следовало изловчиться, дабы приготовить что-нибудь. У нас были специальные арктические спальные мешки, и поэтому несмотря ни на что, ночь мы провели в относительном комфорте. Наши навигационные приемники показывали, что мы преодолели еще 12 миль; поздней ночью приковыляли остальные вместе с жалобами Лэнса на нехватку сладкого. Шатаясь под тяжестью своего рюкзака, он представлял собой не-очень-то-приятное зрелище, вызывая беспокойство окружающих.

И, конечно же, река Беллос показалась нашим попутчикам непреодолимой: слишком глубока, слишком холодна, слишком стремительна. Я сам, когда переходил через нее, чуть было не упал в воду, промочил рюкзак (следуя правилам безопасности, я расстегнул ремни, если вдруг уйду под воду, что в свою очередь и потянуло меня вниз). Но ступни ног удалось сохранить от холода неопреновыми ботинками, на которые сверху были одеты сандалии; и, очутившись по пояс в воде, я к тому же избавил себя от стирки (неприятная работа, которую я предпочитал избегать, устраивая каждые три дня ароматные костры из своего нижнего белья где-нибудь внизу, по ветру, вдали от палаток). Кэйт с легкостью преодолела реку, и мы вдвоем разложили палатку на западном берегу, теперь уже отдельно от остальных.

Вдалеке мы видели три маленькие точки и две желтые палатки, медленно распускавшихся на склоне горы.

В ту ночь я вышел в эфир. У меня был радиопередатчик и 150 футовая антенна, которую мы закрепили меж двух дорожных палок и развернули в приблизительном направлении штаба в Танквери. Я раз двадцать пытался дозвониться до них, но безрезультатно; и вот, наконец, когда я уже был готов сдаться, вдруг услышал отзыв от одного туриста, который, насколько мне было известно, путешествовал к югу от Фьорд-Танквери, добрую сотню миль отсюда. Он узнал нас и обещал передать наше сообщение. "Все хорошо, сказал я. - Обе группы чувствуют себя прекрасно.