Ивлин Во - Черная беда

- Может, хватит про этот остров? - наконец перебила его Анджела. Давай поговорим о чем-нибудь другом... Мне ведь будет плохо, когда ты уедешь.

- Поскорей бы!

- Я знаю, - сказала Анджела. - Я не обольщаюсь.

- Ты - фантастическая девушка, Анджела.

- Тебе уже пора.... Знаешь что?

- Пока нет.

- Я дам тебе денег.

- Хорошая мысль.

- Понимаешь, когда ты позвонил, я сразу догадалась, что тебе нужны деньги. Правда, сегодня ты был со мной по-настоящему ласков, хотя и надоедал с этим своим островом. Когда ты положил трубку, я подумала, что было бы хорошо, если бы хоть сегодня ты не просил у меня взаймы. Раньше ведь, честно говоря, я любила тебя подразнить. Ты не замечал? Должна же я была доставить себе удовольствие, и, по-моему, иногда мне удавалось вывести из равновесия даже такого, как ты. Я любила наблюдать, как ты юлишь, как ходишь вокруг да около. Видела, как бегают у тебя глаза... Надо же мне было хоть как-то поднять себе настроение, согласись? От тебя ведь не дождешься. Но в этот раз мне хотелось, чтобы ты не волновался, чтобы был со мной ласков. И сегодня мне было хорошо. Пока ты ехал ко мне, я выписала чек на твое имя... Он на туалетном столике. Сумма вполне приличная...

- Ты фантастическая девушка, Анджела.

- Когда ты едешь?

- Завтра.

- Я буду скучать без тебя. Счастливого пути. Без двадцати десять утра леди Сил позвонила в колокольчик. Брэдшо раздвинула занавески, закрыла окна, а затем принесла апельсиновый сок, письма и газеты.

- Спасибо, Брэдшо. Я прекрасно спала. Проснулась всего один раз, но тут же заснула опять. Дождь?

- Увы, миледи.

- Мне необходимо сейчас же поговорить с мистером Бэзилом.

- Мистер Бэзил уже уехал.

- Так рано? Не сказал куда?

- Сказал, миледи, но я забыла. Куда-то в Африку, кажется.

- Какая досада, он был мне сегодня очень нужен.

В одиннадцать часов от сэра Джозефа Маннеринга принесли корзину цветов, в полдень леди Сил отправилась на заседание комиссии и только через четыре дня обнаружила пропажу браслета с изумрудом - однако к тому времени Бэзил был уже далеко.

Кройдон, Ле-Бурже, Лион, Марсель; серенький, ветреный день; по окнам хлещет, растекаясь тонкими струйками, нескончаемый мелкий дождик; к вечеру гул пропеллера стихает; под ногами пропитанный влагой дерн; всю дорогу, от аэродрома до гавани, сильно пахнет влажным кустарником; на набережной ряды побитых ветром пакгаузов, мальчишка-вьетнамец драит палубу; угрюмый стюард: "Отплываем только завтра... распределением кают занимается сommissaire`... сейчас он на бе

' Здесь: чиновник морского министерства (франц.)

регу... когда вернется - неизвестно... багаж оставить негде... багажное отделение закрыто, ключ у соmmissairе... попробуй оставь его на палубе - украдут... спасибо (прячет двадцать франков в карман)... можете положить чемоданы в одну из кают, там их никто не возьмет... да. ключ у меня... конечно, присмотрю, не беспокойтесь"; обед в Верденском ресторане; Бэзил наедине с бутылкой отличного бургундского.

На следующий день после полудня немецкий трофейный пароход, старая, уродливая посудина, наконец отплыл; с утра до ночи в баре на палубе играют на скрипке и на пианино два маленьких человечка в пальто из альпака; второй завтрак - в двенадцать, обед - в семь; красное алжирское вино; на десерт - сморщенные, в крапинку яблоки; в маленькую кают-компанию набились дети; в курительной комнате играют в карты французские колониальные чиновники и плантаторы. Большие пароходы в Матоди не останавливаются. За обеденным столом Бэзил говорит не закрывая рта на безупречном французском языке, по вечерам ухаживает за мулаткой с Мадагаскара; вскоре, однако, и мулатка, и пароход ему надоедают, за обедом он сидит с надутым видом и читает книжку, жалуется капитану, что газетам нельзя верить, часами валяется на койке у себя в каюте, дымит манильской сигарой и пялится на трубы под потолком.

Из Порт-Саида он отправил Соне несколько неприличных открыток, за бесценок продал индийскому ювелиру материнский браслет, познакомился в баре "Истерн иксчейндж" с инженером из Уэльса, на глазах у изумленного египетского полицейского с ним подрался и на следующее утро, заметно повеселевший, вернулся на пароход за несколько секунд до поднятия трапа.

На Суэцком канале - штиль; мулатка с Мадагаскара изнемогает от любви. Красное море; на нижней палубе неподвижно, словно трупы, лежат вповалку пассажиры третьего класса; надрываются неугомонные скрипка и пианино; в плескающемся на дне стакана лимонном соке плавает грязный кубик льда; Бэзил лежит на койке и с угрюмым видом курит сигару за сигарой, не обращая внимания на страдания соседа по каюте. Джибути; иллюминаторы задраены, чтобы внутрь не попадала пыль; на пароход по трапу взбегают кули с корзинами угля; на улицах, натирая зубы ивовыми прутьями, злобно скалятся туземцы; во французском универмаге у прилавка стоит богатая абиссинка в зеленой вуали;