Чарлз Буковски - Юг без севера (Истории похороненной жизни)

- Что напрасно?

- Вы не моего типа. Мне не хочется с вами ебаться.

- Слушайте, - сказала она, - я хочу вам кое-что сказать. Вчера ночью я видела, как вы мочились на соседнем газоне, и если вы это еще хоть раз сделаете, я вас отсюда вышвырну. И в лифте кто-то написал. Это были вы?

- Я не писаю в лифтах.

- А на газоне я вчера вас видела. Я наблюдала. Это были вы.

- Черта лысого я.

- Вы были слишком пьяны и не помните. Больше так не делайте.

Она закрыла дверь и пропала.

Я сидел себе тихо несколько минут спустя, попивал винишко и пытался вспомнить, действительно ли я писал на газоне, когда в дверь постучали.

- Войдите, - сказал я.

То был Марти:

- Я должен тебе кое-что сказать.

- Валяй. Сядь только.

Я налил Марти стакан портвейна, и он сел.

- Я влюбился, - промолвил он.

Я ничего не ответил. Свернул самокрутку.

- Ты веришь в любовь? - спросил он.

- Приходится. Со мной раз было.

- Где она?

- Нету. Умерла.

- Умерла? Как?

- Кир.

- Эта тоже киряет. Меня это беспокоит. Она всегда пьяная. Не может остановиться.

- Никто из нас не может.

- Я хожу с ней к Анонимным Алкоголикам. А она пьяной туда ходит. У них в Анонимных Алкоголиках половина пьяных. Перегаром несет.

Я не ответил.

- Господи, а молодая ведь. И какое тело! Люблю я ее, мужик, в самом деле люблю!

- Ох черт, Марти, да это же один секс.

- Нет, я люблю ее, Хэнк, я это в самом деле чувствую.

- Наверное, и это возможно.

- А ведь ее держат в подвальной комнатенке, боже мой. У нее за квартиру заплатить не хватает.

- В подвале?

- Да, у них там комната есть рядом с бойлерами и прочей сранью.

- Трудно поверить.

- Точно, она там. И я люблю ее, мужик, и у меня нет денег ей помочь.

- Это грустно. Я в такой ситуации бывал. Больно.

- Если я смогу встать на ноги, если я смогу продержаться дней десять и вернуть здоровье - я смогу где-нибудь получить работу, смогу ей помочь.

- Что ж, - ответил я, - сейчас ты пьешь. Если ты ее любишь, завязывай. Прямо сейчас.

- Ей-богу, - сказал он, - завяжу! Вот этот стакан прямо в раковину и вылью!

- Что за мелодрамы? Давай его сюда.

На лифте я спустился на первый этаж с квинтой дешевого виски, которую спер в винной лавке Сэма неделю назад. Потом спустился по лестнице в подвал. Там горела крохотная лампочка. Я пошел дальше, пытаясь отыскать дверь. Наконец, нашел.

Времени, должно быть, час или два ночи. Я постучал. Дверь приотворилась на щелочку - там стояла по-настоящему прекрасная женщина в неглиже. Этого я не ожидал. Молодая, к тому же - рыжеватая блондинка. Я просунул ногу в дверь, затем впихнулся внутрь сам, закрыл дверь и огляделся. Вовсе не плохое местечко.

- Кто вы такой? - спросила она. - Убирайтесь отсюда.

- У вас здесь славная комнатка. Мне она больше нравится, чем моя.

- Убирайтесь вон! Вон! Вон!

Я выташил вискач из бумажного кулька. Она взглянула на бутылку.

- Как тебя зовут? - спросил я.

- Джини.

- Послушай, Джини, где ты хранишь свои бокалы?

Она показала на стенную полку, я подошел и снял два высоких стакана для воды.

Рядом была раковина. Я налил в каждый немного воды, подошел к ней, поставил, открыл виски и заболтал. Мы сидели на краешке ее постели и пили. Она была молода, привлекательна. Я глазам своим не верил. Я ждал невротического взрыва, какого-то психоза. Джини же выглядела нормальной, даже здоровой. Но виски ей нравился. Пила она его наравне со мной. Примчавшись сюда в порыве желанья, я больше этого порыва не ощущал. То есть, если в ней и был где-то поросенок, или нечто непристойное, или мерзкое (заячья губа, все, что угодно), мне бы больше хотелось сюда вселиться. Помню, прочел я как-то историю в Беговой Форме о породистом жеребце, которого никак не могли заставить покрыть кобылу. Ему приводили прекраснейших кобыл, что только могли достать, а жеребец от них только шарахался. Затем кто-то, который что-то понимал, высказал мысль. Прекрасную кобылу всю обмазали грязью, и жеребец немедленно на нее кинулся. Теория же заключалась в том, что в жеребце перед всякой красотой просыпался комплекс неполноценности, а стоило красоту испачкать, изгадить, он, по крайней мере, начинал чувствовать себя равным, а может и высшим. Ум жеребца и ум мужика могут сильно друг на друга походить.

Как бы то ни было, Джини нацедила следующую и спросила, как меня зовут и где я квартирую. Я ответил, что, мол, там, наверху, и мне просто захотелось с кем-нибудь выпить.

- Я тебя видела в "Залезае" как-то вечером, с неделю назад, - сказала она. - Ты такой смешной был, все с тебя смеялись, ты всем покупал выпить.