Чарлз Буковски - Сборник рассказов

Но Чарлза Буковски не стало 9 марта 1994 года в Сан-Педро, а я тогда все-таки улетел, так и не попытавшись ничего сделать... Внял совету энциклопедии замечательных людей Америки, так сказать.

АЛЕКСАНДР ДЕМИН

ПАЛЬЦЫ

Рассказ

Кроссовки жали. Серые, на шнуровке, итальянские кроссовки жали невыносимо. Большой палец тихо, с остервенением, матерился.

- Мать вашу... - шипел он. - За что мучаете, сволочи?! - И пихал локтем в бок Указательного.

Указательный интеллигентно пытался отстраниться, но было тесно. Приходилось терпеть. Указательный был самым забитым. Он хорошо осознавал свою ненужность на ноге и предпочитал не высовываться.

- Сволочи! - в очередной раз выдавил Большой.

- Там-то, наверху, хорошо, - поддержал Средний. - А здесь как в тюряге - темно, сыро и курить не дают. А теперь еще и режим ужесточается.

- Сыро - это потому, что носки хэбэшные, - робко заметил Указательный.

- Многоты понимаешь, придурок. В прошлый раз капроновые натянули тебе легче было?

- Безымянному хорошо - у него там дырка, хоть подышать можно.

Безымянного уважали и боялись. Политических новостей при нем не обсуждали и анекдотов не рассказывали. "Знаю я этих безымянных героев, " - часто говорил тертый жизнью Средний, - "безымянный-безымянный, а как стуканет куда надо - насидишься в кирзухе."

- В баню бы, - пробормотал Большой.

- В сауну, - робко поддержал Указательный.

- И пива, - помечтал Средний.

Безымянный промолчал, но что-то записал в маленькую красную книжечку.

- Эй, ты что там пишешь, гнида?! - не выдержал Средний. - Ты что там, сука, пишешь все время?!

Безымянный не ответил. Он с достоинством повернулся к дырке и подставил свой желтый ноготь под освежающий сквознячок.

- Ребята, что-то Мизинец давно молчит... Эй, малой, че примолк?.. Оглох, что ли?

Мизинец отнимался. Сознание временами возвращалось к нему, и тогда он, как сквозь марлевую повязку, втягивал в себя застоявшийся воздух кроссовки.

- Хана мне, парни, - отнимаюсь...

- Глянь - и впрямь отнимается... Мизинец, слышь, Мизинец? Ты погоди отниматься - может, разуют - оклемаешься...

- Гады, гады все!.. - сквозь рыдания простонал Мизинец.

- Жалко парня... Эй, Безымянный, ты бы подвинулся - пусть парнишка воздуха глотнет...

Но Безымянный притворился, что не слышит, и высунулся в дырку почти по пояс.

- Этот подвинется, как же! Мало на них в семнадцатом наступали...

- Были бы мы на руке - я бы ему показал! - прошептал Указательный.

- Указчик! - отозвался Безымянный, который все слышал. - А в носу ковырять не хочешь?

- Да, наверху тоже не сахар, - заметил Большой. - Куда только не суют...

- Слышь, Мизинец, ты не молчи, ты говори что-нибудь...

- Может, обойдется? На прошлой неделе нас вон как отсидели - ничего, оклемались.

- Не, не выдержать мне... Мозоль у меня, парни...

Кто-то присвистнул. Все замолчали.

Мизинец вспоминал свое детство: "А и в детстве у меня ничего хорошего не было. То отдавят, то прищемят. Один раз в деревню поехали гулять босиком побежали. Только все обрадовались - в коровью лепешку наступили. Эхх, жизнь..."

Очень хотелось плакать и ругать кого-то, но рядом был Безымянный, а Мизинец его боялся до судорог.

Конец

ЧАРЛЗ БУКОВСКИ

СТИХИ ПОСЛЕДНЕЙ НОЧИ НА ЗЕМЛЕ

перевел м.немцов

a publishing in tongues publication

1996

charles bukowski

THE LAST NIGHT OF THE EARTH POEMS

(c) 1992 by Charles Bukowski

(c) перевод, М.Немцов, 1995

прогиб

такое чувство

величайший актер наших дней

дни точно бритвы, ночи полны крыс

в темноту и на свет

будьте добры

мужчина с прекрасными глазами

прогиб

как и большинство из вас, я сменил столько работ, что

чувствую себя так, будто меня выпотрошили, а кишки

развеяли по ветру.

мне попадались и неплохие люди на

пути, но и другие

тоже попадались.

однако, когда я думаю обо всех

с кем работал

несмотря на то, что прошло много лет

Карл

приходит на ум

первым.

я вспоминаю Карла: обязанности наши требовали, чтобы мы

оба носили фартуки

завязанные сзади и вокруг

шеи тесемочкой.

я был у Карла подмастерьем.

"у нас легкая работа," сказал

он мне.

каждый день, когда наше начальство одно за другим прибывало

Карл слегка изгибался в талии,

улыбался и с кивком головы

приветствовал каждого: "доброе утро, Д-р Стейн",

или "доброе утро, м-р Дэй", или

миссис Найт или, если дама незамужем

"доброе утро, Лилли" или Бетти или Фрэн.

я никогда

ничего не говорил.

Карла, казалось, это тревожило, и