Джон Голсуори - Конец главы

Сказав это, он вошел с Динни в здание вокзала и проследовал к ливерпульскому поезду. Здесь они увидели семерых юнцов в кепках: одни из них уже сидели в вагоне третьего класса, другие стояли возле него и подбадривали друг друга на истинно английский манер, отпуская шутки по поводу костюма товарищей и время от времени повторяя:

- Что? Мы приуныли? Ну, нет!

Они приветствовали Хилери возгласами:

- Хэлло, викарий!.. Вот мы и на старте!.. Сигаретку, сэр?

Хилери взял сигарету, и Динни, стоявшая поодаль, восхитилась тем, как быстро и легко он стал своим человеком в этой маленькой группе.

- Эх, что бы вам с нами поехать!

- Я не прочь бы, Джек.

- Расставайтесь-ка со старой Англией!

- С доброй старой Англией!

- Сэр!..

- Слушаю. Томми.

Динни не разобрала последних фраз: она была слегка смущена явным интересом, который проявляли к ней уезжающие.

- Динни!

Девушка приблизилась к вагону.

- Поздоровайся с молодыми людьми. Моя племянница.

Разом стало удивительно тихо. Динни семь раз пожала руку семерым юнцам, сдернувшим кепки, и семь раз пожелала им счастливого пути.

Затем парни гурьбой ринулись в вагон, раздался взрыв грубоватых голосов, оборванное "ура", и поезд тронулся. Динни стояла рядом с Хилери, чувствуя, что у нее перехватывает горло, и махая рукой кепкам и лицам, высовывавшимся из окна.

- Вечером у них уже начнется морская болезнь, - заметил Хилери. - Это хорошо. Она - лучшее лекарство от мыслей о будущем и прошлом.

Простившись с Хилери, Динни поехала навестить Эдриена и, к своему неудовольствию, застала у него дядю Лайонела. Когда она вошла, мужчины замолчали. Затем судья спросил:

- Скажи, Динни, есть ли какая-нибудь надежда примирить Клер с Джерри до начала этого неприятного дела?

- Никакой, дядя.

- Так. Тогда, насколько я разбираюсь в законах, Клер разумней всего не являться на суд и от защиты отказаться. Зачем ей оставаться на мертвой точке в своих отношениях с мужем, если нет надежды на то, что они опять сойдутся?

- Я сама того же мнения, дядя. Но вы ведь знаете, что обвинение не соответствует истине.

Судья поморщился:

- Я рассуждаю с мужской точки зрения. Динни. Выиграет Клер или проиграет, огласка все равно нежелательна. Но если они с этим молодым человеком не станут защищаться, все пройдет почти незаметно. Эдриен уверяет, что Клер не примет от мужа никакой материальной поддержки. Следовательно, эта сторона вопроса тоже отпадает. В чем же тогда дело? Известны тебе ее мотивы?

- Весьма относительно и притом под секретом.

- Жаль! - вздохнул судья. - Если бы люди знали законы так же, как я, они не стали бы защищаться в таких обстоятельствах.

- Но Джерри, помимо всего прочего, требует возмещения ущерба.

- Да, Эдриен мне рассказывал. Это уж прямо какой-то средневековый пережиток.

- По-вашему, дядя Лайонел, месть тоже средневековый пережиток?

- Не совсем, - ответил судья с кривой усмешкой. - Но я никогда бы не предположил, что человек с положением Корвена может позволить себе такое излишество. Посадить жену на скамью подсудимых - не очень красиво!

Эдриен обнял Динни за плечи:

- Динни переживает это острее нас всех.

- Догадываюсь, - пробормотал судья. - Корвен, конечно, положит эти деньги на имя Клер.

- Клер их не возьмет. Но почему вы уверены, что она обязательно проиграет? Мне кажется, закон создан для того, чтобы защищать справедливость, дядя Лайонел.

- Не люблю присяжных, - отрезал судья.

Динни с любопытством посмотрела на него. Он сегодня поразительно откровенен. Судья добавил:

- Передай Клер, что говорить надо громко, отвечать кратко. И пусть не острит. Право вызывать смех у публики принадлежит одному судье.

С этими словами он еще раз криво усмехнулся, пожал племяннице руку и ушел.

- Дядя Лайонел хороший судья?

- Говорят, что он вежлив и нелицеприятен. В суде я Лайонела не слышал, но насколько я знаю его как брат, он человек добросовестный и дотошный, хотя порою бывает не в меру саркастичен. А все, что им сказано о деле Клер, совершенно бесспорно, Динни.

- Я сама в этом убеждена. Все упирается в моего отца и в возмещение ущерба.

- По-моему, Джерри теперь раскаивается, что потребовал денег. У него не адвокаты, а скверные крючкотворы. Им бы лишь поудить рыбу в мутной воде!

- Разве это не призвание всех юристов?

Эдриен засмеялся.

- Вот чай! Утопим в нем наши горести и пойдем в кино. Говорят, сейчас идет замечательная немецкая картина. Подумай только, Динни, - подлинное великодушие на экране.