Джон Голсуори - Конец главы

Он лежал на диване, раздумывая, не следует ли увеличить скромный сборник, включив в него самое длинное и, по мнению автора, самое лучшее из всего написанного им в стихах - поэму, навеянную тем случаем. Жаль, если она не увидит света. Но... И это "но" было столь основательным, что Уилфрид сто раз был готов разорвать рукопись, уничтожить ее так же бесследно, как ему хотелось стереть воспоминание о пережитом. Но... Опять "но"! Поэма была его оправданием - она объясняла, почему он допустил, чтобы с ним случилось то, о чем, как он надеялся, никто не знал. Разорвать ее - значит утратить надежду на оправдание: ведь ему уже никогда так полно не выразить все, что он перечувствовал во время того случая; это значит - утратить лучшего защитника перед собственной совестью и, может быть, единственную возможность избавиться от кошмара: ведь ему иногда казалось, что он не станет вновь безраздельным хозяином собственной души, пока не объявит миру о случившемся.

Он перечитал поэму, решил: "Она куда лучше и глубже путаной поэмы

Лайела", - и без всякой видимой связи стал думать о девушке, которую встретил накануне. Удивительно! Столько лет прошло после свадьбы Майкла, а он все не забыл эту тоненькую, словно прозрачную девочку, похожую на боттичеллиевскую Венеру, ангела или мадонну, что, в общем, одно и то же. Тогда она была очаровательной девочкой! А теперь она очаровательная молодая женщина, полная достоинства, юмора и чуткости. Динни! Черрел! Фамилия пишется Черруэл, это он помнит. Он не прочь показать ей свои стихи: ее суждениям можно доверять.

Отчасти из-за того, что думал о ней, отчасти из-за того, что взял такси, он опоздал и столкнулся с Динни у дверей Дюмурье как раз в ту минуту, когда она уже собиралась уйти.

Пожалуй, нет лучше способа узнать истинный характер женщины, уем заставить ее одну ждать в общественном месте в час завтрака. Динни встретила его улыбкой:

- А я уже думала, что вы забыли.

- Во всем виновато уличное движение. Как могут философы утверждать, что время тождественно пространству, а пространство - времени? Чтобы это опровергнуть, достаточно двух человек, которые решили позавтракать вместе. От Корк-стрит до Дюмурье - миля. Я положил на нее десять минут и в результате опоздал еще на десять. Страшно сожалею!

- Мой отец считает, что с тех пор как такси вытеснили кэбы, время нужно рассчитывать с запасом в десять процентов. Вы помните кэбы?

- Еще бы!

- А я попала в Лондон, когда их уже не было.

- Если этот ресторан вам знаком, показывайте дорогу. Я о нем слышал, но сам здесь не бывал.

- Он помещается в подвале. Кухня - французская.

Они сняли пальто и заняли столик с краю.

- Мне, пожалуйста, поменьше, - попросила Динни. - Ну, скажем, холодного цыпленка, салат и кофе.

- Что-нибудь со здоровьем?

- Просто привычка к умеренности.

- Ясно. У меня тоже. Вина выпьете?

- Нет, благодарю. Как вы считаете, мало есть - это хороший признак?

- Если это делается не из принципа, - да.

- Вам не нравятся вещи, которые делаются из принципа?

- Я не доверяю людям, которые их делают. Это фарисеи.

- Это чересчур огульно. Вы склонны к обобщениям?

- Я имел в виду тех, кто не ест потому, что видит в еде проявление плотских чувств. Надеюсь, вы так не считаете?

- О нет! - воскликнула Динни. - Я только не люблю чувствовать себя набитой. А чтобы это почувствовать, мне нужно съесть совсем немного. О плоти я мало что знаю, но чувства, по-моему, это хорошая вещь.

- Вероятно, единственная хорошая на свете.

- Поэтому вы и сочиняете стихи? Дезерт усмехнулся:

- Я думаю, у вас они тоже получались бы.

- Стишки - да, стихи - нет.

- Пустыня - вот место для поэзии. Бывали вы в пустыне?

- Нет, но хотела бы.

Она сказала это и сама удивилась своим словам, вспомнив, как отрицательно отнеслась к профессору американцу и его широким бескрайним просторам. Впрочем, трудно представить себе больший контраст, чем Халлорсен и этот смуглый беспокойный молодой человек, который смотрит на нее. Ох, эти глаза! Холодок снова пробежал у нее по спине. Динни разломила булочку и сообщила:

- Вчера я обедала с Майклом и Флер.

Губы Дезерта искривились.

- Вот как? Когда-то я сходил с ума из-за Флер. Она - совершенство... в своем роде, правда?

- Да, - согласилась Динни и глазами добавила: "Не надо ее унижать!"

- Превосходное оснащение, редкая выдержка!

- Думаю, что вы ее не знаете, - заметила девушка, - А я и подавно.

Он наклонился над столом:

- Вы кажетесь мне верным человеком. Откуда это в вас?