Редьярд Киплинг - Ким

-- Но это будет большая война -- война восьми тысяч,-пронзительный голос Кима, удивляя его самого, перелетал через быстро собиравшуюся толпу.

-- Красные мундиры или наши полки?-- старик говорил серьезно, словно расспрашивал равного себе. Тон его заставил толпу проникнуться уважением к Киму.

-- Красные мундиры,-- наудачу ответил Ким.-- Красные мундиры и пушки.

-- Но... но астролог ни слова об этом не говорил,-воскликнул лама, усиленно нюхая табак от волнения.

-- А я знаю. Весть дошла до меня, ученика этого святого человека. Начнется война -- война восьми тысяч красных мундиров. Их поведут из Пинди и Пешавара. Это наверное.

-- Мальчик слыхал базарные толки,-- промолвил жрец.

-- Но он у меня был все время под боком,-- сказал лама. Как мог он узнать? Я же не знал.

-- Из него выйдет хороший фокусник, когда старик помрет,-пробормотал жрец старшине.-- Что это за невидаль такая?

-- Знак! Дай мне знак!-- внезапно загремел старый военный.-- Если бы надвигалась война, мои сыновья сообщили бы мне о ней!

-- Когда все будет готово, твоим сыновьям скажут об этом, не сомневайся. Но от твоих сыновей до человека, в руках которого эти дела,-- неблизкий путь.-- Ким увлекся игрой, ибо она напоминала ему о его опыте по передаче писем, когда он, бывало, ради нескольких пайс притворялся, что знает больше, чем знал на самом деле. Но теперь он играл ради более высокой цели -- только ради возбуждения игрока и ощущения своей власти. Он вздохнул и продолжал:-- Сам дай мне знак, старик. Разве подчиненные могут приказать восьми тысячам красных мундиров выступить в поход... да еще с пушками?

-- Нет,-- и опять старик сказал это так, словно Ким был ему ровней.

-- Ты знаешь того, кто отдает приказы?

-- Я видел его.

-- И мог бы узнать его?

-- Я знал его с тех пор, как он был офицером в топхана (артиллерии).

-- Высокий человек. Высокий человек с черными волосами, а ходит он так,-- Ким прошел несколько шагов связанной, деревянной походкой.

-- Да. Но это всякий мог видеть,-- толпа слушала разговор, затаив дыхание.

-- Это верно,-- сказал Ким,-- но я больше скажу. Теперь гляди. Сначала большой человек ходит вот так. Потом он думает так. (Ким провел указательным пальцем по лбу, а потом вниз, до угла челюсти). Потом вот так крутит себе пальцы. Потом сует свою шляпу под левую мышку.-- Ким, копируя эти движения, стоял как аист.

Старик, оцепеневший от изумления, глубоко вздохнул, а по толпе пробежала дрожь.

-- Так... так... так... Но что он делает, когда собирается отдавать приказ?

-- Он трет себе затылок, вот так. Потом упирается пальцем в стол и чуть-чуть посапывает носом. Потом говорит: "Пошлите такой-то и такой-то полк. Вызовите такие-то пушки". Старик встал навытяжку и отдал честь.

-- Ибо,-- Ким стал переводить на местное наречие приказы, услышанные им из туалетной комнаты в Амбале,-- ибо, говорит он, мы давно обязаны были это сделать. Это не война, это карательная экспедиция. Чхх!

-- Довольно! Я верю. Таким я видел его во время сражений. Видел и слышал. Это он!

-- Я не видел сражений,-- Ким перешел на вдохновенное бормотанье бродячих гадателей.-- Я видел это во мраке. Сначала пришел человек, чтобы все разъяснить. Потом приехали всадники. Потом пришел он и стал в кругу света. Остальное было, как я уже сказал. Ну, старик, правду я говорил?

-- Это он. Без всякого сомнения, он.

Толпа испустила долгий, трепетный вздох, глядя то на старика, который продолжал внимательно слушать, то на оборванного Кима, стоявшего на фоне пурпурной зари.

-- Не говорил ли я, не говорил ли, что он из другого мира?- гордо воскликнул лама.-- Он -- Друг Всего Мира. Он -Друг Звезд.

-- Ну, нас-то это не касается,-- громко заявил какой-то человек.-- Эй ты, юный предсказатель, если дар твой всегда при тебе, так вот у меня есть корова, пестрая с красными пятнами. Может, она сестра твоего быка, почем я знаю...

-- А мне-то что?-- сказал Ким,-- моим звездам нет дела до твоей скотины.

-- Нет, но она сильно занемогла,-- вмешалась одна женщина.-- Мой муж -- настоящий буйвол, не худо бы ему получше выбирать слова. Скажи мне, поправится она или нет?

Будь Ким обыкновенным мальчиком, он стал бы продолжать игру, но нельзя в течение тринадцати лет жить в Лахоре, знать всех факиров у Таксалийских ворот и не понимать человеческой природы.

Жрец с некоторой горечью искоса поглядел на него и улыбнулся сухой, враждебной улыбкой.

-- Разве в деревне нет духовного лица? А мне казалось, я только что видел великого жреца,-- воскликнул Ким.

-- Да, но...-- начала женщина.