Редьярд Киплинг - Ким

Они ищут Реку -- Реку чудодейственного исцеления. Не знает ли ктонибудь о такой Реке? Бывало, что люди смеялись над ним, но чаще слушали рассказ до конца, приглашали путников присесть в тени, выпить молока, поесть. Женщины повсюду были добры к ним, а маленькие дети, подобно всем детям в мире, то робки, то дерзки. Вечер застал их на отдыхе под главным деревом поселка, где дома были с земляными стенами и земляными крышами. Они беседовали со старшиной, когда скот возвращался с пастбища, а женщины готовили ужин. Они вышли за пределы огородов, опоясывающих голодную Амбалу, и находились теперь среди хлебов, зеленеющих на протяжении многих миль.

Старшина, белобородый и приветливый старик, привык принимать незнакомцев. Он вытащил наружу веревочную постель для ламы, поставил перед ним горячую пищу, набил ему трубку и, когда вечернее моление в деревенском храме окончилось, послал за местным жрецом.

Ким рассказывал старшим из детей о величине и красоте Лахора, о путешествии по железной дороге и о городской жизни, а мужчины беседовали так же медлительно, как скот их жевал жвачку.

-- Не могу я этого взять в толк,-- сказал наконец старшина жрецу.-- А ты как понимаешь его речи? Лама, закончив свой рассказ, сидел, перебирая четки.

-- Он искатель,-- ответил жрец,-- страна полным полна такими людьми. Вспомни того, который приходил в прошлом месяце,-- факира с черепахой.

-- Да, но тот человек -- дело другое. Ему сам Кришна явился в видении и обещал ему рай без предварительного сожжения на погребальном костре, если он пойдет в Праяг. Этот человек не ищет ни одного из тех богов, которые известны мне.

-- Успокойся,-- он стар, пришел издалека, и он полоумный! -- ответил гладко выбритый жрец.-- Слушай,-- он обернулся к ламе,-- в трех косах (шести милях) к западу отсюда пролегает большая дорога в Калькутту!

-- Но мне нужно в Бенарес... в Бенарес.

-- И в Бенарес тоже. Она пересекает все реки по эту сторону Хинда. Теперь вот что я скажу тебе, святой человек: отдохни здесь до завтрашнего дня. Потом ступай по этой дороге -- он имел в виду Великий Колесный Путь -- и проверяй все реки, которые она пересекает, ибо, как я понимаю, твоя Река одинаково священна на всем своем протяжении, а не в одной какой-нибудь заводи или другом каком-нибудь месте. И тогда, если богам твоим будет угодно, ты наверняка достигнешь своего освобождения.

-- Хорошо сказано,-- предложение произвело сильное впечатление на ламу.-- Мы начнем завтра же, и да снизойдет на тебя благословение за то, что ты указал моим старым ногам такую близкую дорогу.-- За этой фразой последовало низкое певучее бормотанье на китайском языке. Даже жрец был потрясен, а старшина испугался, не заклинание ли это, притом враждебное. Но никто, взглянув на простодушное, оживленное лицо ламы, не мог бы долго подозревать его в чем-либо.

-- Ты видишь моего челу?-- сказал лама, погружая пальцы в табакерку, и со значительным видом взял понюшку. Он считал своим долгом отплатить любезностью за любезность.

-- Вижу и слышу,-- старшина скосил глаза в ту сторону, где Ким болтал с девочкой в голубом платье, которая подкладывала в огонь трещавший терновник.

-- Он тоже ищет. Не Реку, а Быка. Да, Красный Бык на зеленом поле придет в некий день и возвеличит его. Я думаю, что он не совсем от мира сего. Он был послан мне неожиданно, чтобы помочь в этом искании, и зовут его Другом Всего Мира. Жрец улыбнулся.

-- Эй, Друг Всего Мира, поди сюда,-- крикнул он в сторону резко пахнущих клубов дыма,-- кто ты такой?

-- Ученик этого святого,-- ответил Ким. -- Он говорит, что ты бут (дух).

-- Разве буты могут есть?-- сказал лама.-- Некий астролог из города, название которого я позабыл...

-- Это просто-напросто город Амбала, где мы провели прошлую ночь,-- шепнул Ким жрецу.

-- Да, так значит Амбала? Он составил гороскоп и заявил, что желание моего челы исполнится через два дня. Но как он толковал звезды, Друг Всего Мира?

Ким откашлялся и обвел глазами деревенских старцев. -- Моя звезда предвещает войну,-- торжественно ответил он. Кто-то засмеялся над оборванной фигуркой, важно развалившейся на кирпичной площадке под большим деревом. Но там, где туземец, присмирев, приник бы к земле, белая кровь Кима заставила его вскочить на ноги. -- Да, войну,-- подтвердил он.

-- Это верное предсказание,-- загремел чей-то густой голос,-- на Границе, как мне известно, война никогда не кончается.

Это был старик, который в дни Восстания служил правительству, будучи туземным офицером только что сформированного кавалерийского полка. Правительство отдало ему хороший земельный участок в этой деревне и, хотя требования его сыновей, ныне тоже успевших стать седобородыми офицерами, почти разорили его, он все еще считался важным лицом. Английские чиновники, вплоть до помощников комиссаров, сворачивали с прямой дороги в сторону, чтобы нанести ему визит, и в этих случаях он надевал военную форму прежних дней и стоял прямо, как шомпол.