Редьярд Киплинг: Новый мост

Самое меньшее, на что рассчитывал Финдлейсон, инженер министерства общественных работ, было звание Г. И. И. (Главного инженера Индии); друзья же уверяли его, что он заслужил гораздо больше.

Три года переносил он жар и холод, разочарования, неудобства, опасности, болезни, ответственность, едва ли не слишком тяжелую для одной пары плеч; и за все это время день за днем большой мост Каши через Ганг рос и рос под его заведыванием. Теперь, если не случится ничего дурного, через три месяца его светлость, вице-король, торжественно откроет мост, архиепископ освятит его, первый поезд с солдатами пройдет по нем, и присутствующие произнесут несколько приличных случаю спичей.

Финдлейсон сидел на своей дрезине среди строящейся линии железной дороги, проходившей по одной из широких насыпей; перед его глазами тянулись на три мили к северу и к югу обложенные камнями берега реки, и он позволял себе мечтать об окончании своей работы. Его постройка со всеми апрошами имела милю и три четверти длины; мост с решетчатыми раскосами, системы фирмы Финдлейсона, стоял на 27 кирпичных быках. Каждый из этих быков имел 24 фута в диаметре, был обложен красным камнем из Агры и опускался на 18 фут в зыбучий песок, составляющий дно Ганга. Над ними шло железнодорожное полотно в 15 футов ширины, а еще выше проезжая дорога в 18 футов с пешеходными дорожками по бокам. С каждой стороны моста возвышались башни из красного кирпича с окошками для ружейной стрельбы и с амбразурами для больших пушек; насыпь дороги подходила к самому подножию их.

Недостроенные части насыпи кишели осликами, которые из глубокой рытвины тащили вверх мешки, нагруженные землей и камнями; в жарком полуденном воздухе стоял шум от топота копыт, от хлопанья бичей и от грохота сваливаемых камней. Вода в реке обмелела, и на ослепительно белом песке, между тремя центральными быками, стояли толстые ящики, сколоченные из железнодорожных рельсов, обмазанные снаружи и наполненные внутри глиною; они поддерживали последние раскосы, которые еще нужно были укрепить. Над более глубоким местом реки, не пересохшим от жары, действовал, то опускаясь, то поднимаясь, высокий кран, который подбрасывал куски железа, кряхтя и фыркая, точно слон, работающий на лесном дворе.

Сотни рабочих суетились около боковых решеток и на крыше железнодорожного пути, висели на каких-то невидимых перекладинах, копошились вокруг быков, сидели верхом на пилярсах. Огненные искры, следовавшие за каждым ударом их молотков, казались желтыми пятнами при ярком сиянии солнца. С запада и с востока, с севера и с юга рабочие поезда с шумом и свистом везли по насыпи платформы с кучами темного и белого камня; боковые стенки этих платформ открывались, с треском и грохотом валились с них все новые и новые тысячи тонн материала, предназначенного сдерживать реку в ее берегах.

Финдлейсон повернулся на своей дрезине и окинул взглядом всю местность, которую он изменил на семь миль в окружности. Посмотрел назад себя, на мирное поселение с пятью тысячами рабочих; вверх и вниз по реке, на ряды насыпей и песчаных холмов; на противоположный берег, где последние быки моста терялись в тумане; на сторожевые башни — он один знал, насколько они прочны, — и со вздохом облегчения признал, что его работа была хорошо выполнена. Перед ним, освещенный лучами солнца, стоял его мост, для окончания которого требовалось всего несколько недель работы, только укрепить раскосы около трех средних быков — его мост, грубый и некрасивый, как первородный грех, но «пукка» — прочный, такой прочный, что он переживет самую, память о строителе и даже о великолепной фирме Финдлейсона. В сущности, работу можно считать уже оконченной.

Гичкок, его помощник, ехал по полотну на маленьком длиннохвостом кабульском пони, который так привык ко всяким дорогам, что мог безопасно проехать по узенькой перекладине.

— Почти совсем готово, — сказал он с улыбкой, кивнув головой своему начальнику.

— Я и сам сейчас об этом думал, — отвечал Финдлейсон. — Недурная работа для двух человек, как вы находите?

— Для одного с половиной. Помните, каким я был еще молокососом, когда приехал на работу?

Гичкок чувствовал, что очень постарел за последние три года, которые путем горького опыта научили его управлять другими и нести на себе ответственность.

— Да, вы были порядочным ветрогоном, — сказал Финдлейсон. — Как-то вам понравится опять приниматься за канцелярскую работу когда наша постройка кончится!