Игорь Гринчевский - Американец. Путь на Север

Поэтому все трое следующих суток я не только бегал и тратил свалившиеся на меня деньги на закупку оборудования и начало оформления патентов. Да, патентов. В МГУ нас хорошо учили, а история аспирина была моей самостоятельной работой. Так что я прекрасно помнил, что хоть синтез его немецкие химики освоили еще в середине XIX века, патент на аспирин как лекарственное средство фирма «Байер» взяла как раз в этом, 1897 году. Однако к настоящему времени патент оформлен не был, и я рассчитывал, приложив усилия и вложив соответствующий объем денег, их опередить. Причем не только в России, но и в самой Германии, а также в остальных странах, достаточно развитых для собственного производства, – во Франции, Британии, САСШ, Австро-Венгрии, а также в Бельгии, Голландии, Италии и Швеции.

Так вот, несмотря на предельную занятость, я выкраивал по нескольку часов в день на оформление плакатов к своему докладу, стараясь визуализировать доклад. Мой опыт и наставления по презентациям категорически утверждали, что без сопровождающих рисунков, таблиц и графиков, куда вынесены важнейшие элементы доклада, сам доклад усваивается в разы хуже.

Ну, если совсем честно, плакаты я рисовал не сам. С чертежным делом у меня было совсем плохо. Поэтому я рисовал эскизы, а сами плакаты для меня рисовал Тищенко. Причем вот ведь парадокс, как раз за эту дружескую услугу Олег взял деньги, совершенно не чинясь. Подрабатывать, рисуя чертежи «на сторону», было вполне в обычаях для инженеров этого времени [105].

И вот, нате вам, добился! Внимание на меня девушка совершенно точно обратила. Но… Писать рассказ? Мне?! Я же не литератор! Идею, как достичь Луны или выйти на орбиту – сколько угодно! Но облечь ее в литературную форму?!

– Так что же, – продолжила она, не дождавшись моего ответа и явно торжествуя, – господин Воронцов у нас герой, только когда других ругать надо? А сам в кусты прячется, как заяц?

– Отнюдь! – отчеканил я. – Предлагаю пари. Я выдам не один такой рассказ, а три. По одному в каждый следующий месяц. И мы их на таком же собрании разберем. Причем вы, Наталья Дмитриевна, будете основным оппонентом.

– И каковы ставки?

– Если все три рассказа будут разбиты и в них найдут такое же количество ошибок, как и в разобранных мной произведениях мсье Верна, я признаю, что был глубоко не прав, и никогда более не выскажу ни одного критического замечания в адрес любого из литераторов. Если же общее число замечаний будет куда меньше, и они будут далеко не так существенны, то госпожа Ухтомская признает, что была ко мне несправедлива, и я имел право судить об ошибках в творчестве глубоко уважаемого мной писателя и популяризатора. Ну, как, Наталья Дмитриевна, принимаете пари?

Девушка окинула меня задумчивым взглядом, после чего подошла и протянула мне руку.

– Ян, разбейте, пожалуйста! – попросил я сидевшего неподалеку Гольдберга.

«…Заключенное пари наделало в Одессе шума. Люди, ранее безразлично не замечавшие меня, вдруг зачастили в гости, начали здороваться при встрече. Когда я в субботу впервые объявился в тире, рекомендованном Николаем Ивановичем, со мной постаралось пообщаться (или хотя бы поздороваться) десятка полтора человек, не меньше.

Позже я узнал, что аналогичная участь не миновала и Ухтомскую. Более того, культурное общество Южной Пальмиры разбилось на лагеря, делавшие ставки на разные стороны. Заключались и денежные пари. Самая крупная ставка, как говорили, достигла двухсот рублей, сумасшедшие деньги по тем временам.

А на воскресенье нас обоих зазвал к себе на обед Гаевский. Нет, не только нас двоих, были приглашены и Гольдберги, и его деловой партнер Поповский, а также еще несколько человек. Но я все внимание отдал Наталье Дмитриевне. И совершенно в этом не раскаиваюсь…»

Санкт-Петербург, 23 июня 2013 года, воскресенье, вторая половина дня

В половине четвертого Алексей прекратил читать и стал одеваться. «Нет, не одеваться, а облачаться!» – с привычной самоиронией подумал он. Светло-голубая, почти на грани белизны, сорочка, строгий узкий галстук, повязанный не по последней моде, когда кончик свисает до пояса, а в классическом стиле, и элегантный светло-серый костюм индивидуального пошива. Строго и без выпендрежа. Последний раз обозрев себя в зеркало, он спустился вниз, уселся в такси и заехал в цветочный магазин за букетами для Леночки и ее мамы.

– А теперь куда? – сипло поинтересовался шофер.