Андрей Посняков - Вандал (сборник)

– Меня? Проиграть? – удивлению юноши не было предела. – Но… за что, хевдинг?!

Саша громко расхохотался:

– А ни за что, просто так! Но… – оглянувшись вокруг, он заговорщически мигнул. – До вечера мы еще должны кое-что проделать. Ты ведь хорошо плаваешь, парень?

Примерно через пару часов, еще до полудня, на причале появилась забавная парочка бродяг – патлатый и хромой. Видно, хорошо уже подвыпившие парни громко ругались, горланили песни и всячески задирали моряков, правда – только словесно. Впрочем, на один из кораблей они все-таки вторглись, устроив на сходнях настоящий дебош, утихомиренный лишь силами всей команды. По случайному стечению обстоятельств – ну, чисто случайному – корабликом этим оказался керкур «Голос сирен».

Одному из буянов даже подбили глаз – вот незадача! Да и вообще, бродяги едва ноги смогли унести, и не унесли бы, если б не смешно подпрыгивающий хромоножка.

– Ой, смотри, смотри на убогого! Ой, не могу!

– А ведь быстро бежит, черт хромой! Можно сказать – несется.

– Понесешься тут, коли такая погоня!

– Нет, ты только посмотри, сколько на этом керкуре бездельников! А ведь с виду – совсем небольшой кораблик.

На берегу, средь торговцев снедью – опять-таки случайно – прохаживался какой-то угрюмый верзила со здоровенной сушиной на правом плече – видать, притащил продать ее на дрова… И – когда погоня приблизилась – как-то уж очень неловко он повернулся, сразу трое из бегущих с воплями полетели в воду. Заругались:

– Но ты, оглобля деревенская! А ну, пошел отсюда!

– Это вы мне?! – детинушка подкинул деревину в руках, и морячки вмиг сообразили, что сморозили что-то не то.

– Это вы меня оглоблей обозвали? Ах, вы…

Теперь догоняльщики бросились уже в обратном направлении, с прежнею сноровкой и пылом. Подставить свои бока под удар этакой дубинищи охотников что-то не нашлось. Впрочем, верзилу быстро успокоили… а буянов, из-за которых и началась заварушка, давно уж и след простыл.

Они встретились на холме, под раскидистыми кустами дрока. Александр все никак не мог удержаться от смеха:

– Видел, видел я ваши подвиги! Хорошо повеселились, молодцы, парни! А ты, братец Оффа – так и вообще выше всяких похвал.

– А я? – на холм поднялся мокрый Гислольд.

Саша вмиг обернулся:

– Сплавал уже?

– Угу.

– Все сделал?

– Все.

– Ну, значит, не зря мы бучу устроили.

Оранжево-желтое солнце уже клонилось к закату, опускаясь в сиреневые воды моря, скрытые мягкой вечерней дымкою. Тень скалистого островка – будущего Мон-Сен-Мишеля – и без того длинная, вытянулась еще больше, связав остров с материком узенькой темной дорожкой, впрочем, еще совсем недавно – пока не начался прилив – до острова и так можно было свободно дойти по обнажившейся песчаной отмели, плотной и изрезанной многочисленными, стекающими в море ручьями. Над морем, на берегом, над возвращающимися с уловом рыбачьими лодками, крича, кружили чайки, белые, как рвущаяся на берега пена. На зеленых лугах, тянувшихся вдоль бухты подковою, паслись овцы, издалека напоминавшие маленькие, присевшие отдохнуть, облака или тучки.

– Красиво! – Александр обернулся у самой тропы, махнул рукой Фредегеру с Рутбольдом. – Будьте начеку, парни. А ты… – он посмотрел на шагавшего рядом Гислольда. – Делай все, как сказано… но и сам, ежели что, не теряйся!

– Не беспокойся, мой вождь. Все будет сделано, как надо! – юноша приосанился и гордо надул щеки.

Что и говорить – от него сейчас много что зависело, очень много.

Славный город Ингена утопал в садах. Некогда привезенные римлянами яблони уже дали крупные плоды, в большинстве своем еще не успевшие налиться терпким кисло-сладким соком, однако распространяющие вокруг такой аромат, что не облизывался только ленивый. А ведь, кроме яблонь, здесь еще росли вишни и сливы, пусть дикие, пусть не очень-то сладкие, но от того не менее ароматные.

– Ну и запах! – восхищенно вертел головою Гислольд. – Ах, что за запах! Кажется, его пить… нет – ложками есть можно!

– А ты у нас, оказывается, поэт, дружище! – хохотнул Александр, сворачивая к таверне.

Каллодий, уже встретив каких-то свои знакомых, убежал с ними вперед, но постоянно оглядывался, проверяя – не заблудились ли гости? Точнее сказать – гость, по доброй римской привычке, слуг здесь никто за людей не считал, а Оффа и Гислольд, обряженные с примерной бедностью, как и положено рабам, почтительно шагали позади своего господина.