Андрей Посняков - Вандал (сборник)

Молодой человек хотел было запустить в слугу хоть чем-нибудь, что попалось бы под руку… Как назло, кроме меча, ничего не попадалось… Хотя – а вот этот аляповатый кувшин?

– Поставь вазу на место, милый, – сонно попросила Арника. – Я ее вчера только купила. Для цветов. Красивая, правда?

– Красивая? Хм…

Честно говоря, ваза эта – скорее, просто цилиндр с дурацкими узорами – сильно смахивала на разросшуюся пальчиковую батарейку «Дюрасель» или что-то вроде…

– Да, и в самом деле, чем-то на батарейку похоже, – приоткрыв левый глаз, согласилась девушка. – Ну и что? Все равно красиво. Это… ар нуво – был такой стиль когда-то.

– Да ла-адно тебе – ар нуво! – Александр накинул плащ, нагнулся, и, чмокнув невесту в щеку, зашагал к лестнице. – Пойду к Хильденигу наведаюсь. Чего-то зовет.

– Хильдениг? – Арника открыла, наконец, и второй глаз, потянулась – сладко-сладко – вытянулась, словно кошка. Покрывало сползло на пол, обнажив восхитительные обводы девичьего тела с золотисто-бронзовой кожей, плоским животиком, с крепкой и сладкой, как персик, грудью… – Э! Ты что тут пялишься? – Катя узрела вытаращившего глаза слугу и засмеялась. – А ну, кыш!

Мальчишка исчез, а Катерина зачем-то накинула на плечи покрывало… впрочем, оно и не очень-то жарко было.

– Дебет с кредитом, верно, не сошелся, – провожая любимого, предположила девушка. – Но я все правильно посчитала, не сомневайся.

– Да я и не сомневаюсь, с чего ты взяла?

– Хотя… у нас с тобой – одна правда, а у властей – чаще всего – другая.

– И это верно! – уходя, Саша обернулся и подмигнул суженой. – Ладно, разберемся, в первый раз, что ли?

Внизу, в зале, действительно ждал посланник – один из доверенных слуг Хильденига, Александр его знал, а потому ничуть не удивился столь раннему визиту. Впрочем, что значит – раннему? Здесь все вставали рано.

После обычных приветствий Александр, прихватив с собой мальчишку-слугу – хоть одного да нужно было взять для важности – зашагал следом за посланцем. Воины, глухо переговариваясь, шли чуть поотстав, сзади. Этакий, блин, конвой. И это не слишком-то понравилось Саше. А еще не понравились ошивающиеся у самой таверны вооруженные люди. Двое – с мечами – напротив, трое – с копьями – слева, у забора, еще столько же – справа. И один – якобы неспешно прогуливаясь – прохаживался вдоль улицы, контролировал. А ведь грамотно встали! Все ходы-выходы перекрыли… Зачем? И кто это вообще такие? Вряд ли просто разбойники, жадные до чужого, непосильным трудом нажитого добра. Во-первых, вся местная щелупонь давно – еще с осени – и хорошо знала, что из себя представляют хевдинг Александр Рус и его люди, а потому не сунулась бы… А во-вторых… Во-вторых, в Гиппоне и самый плюгавый ишак не закричит без соизволения его королевско-вандальского величества господина Гейзериха! Значит… значит – это его люди, его…

Вот с этого-то Александр и начал беседу, едва только поднялся по знакомой лестнице в гулкие покои дворца. Сразу и спросил, едва закончив обычный обмен любезностями – что, мол, за люди, и по какому праву ошиваются у его таверны?

– О, не беспокойся, – Хильдениг-хевдинг с усмешкой покусал ус. – Это наши люди, люди нашего славного вождя!

– Ах, вот оно как! И зачем же, позволь спросить…

– С которым ты, мой любезный друг, уже совсем скоро будешь иметь встречу!

Вот так вот! Начался день, да… сразу и не понять – хорошо или, наоборот – несчастливо?

А по виду Хильденига и не скажешь… вот ведь, хоть и вандал, варвар, а собой владеет ничуть не хуже каких-нибудь византийских царедворцев: сидит, словно статуя, лишь иногда улыбнется, и не скажешь – просто так или со значением? Идол! Как есть – идол.

– Пойдем! – услышав за стеной звон небольшого колокола, хевдинг вдруг резко поднялся. Выскочивший, словно чертик из табакерки, слуга накинул ему на плечи плащ, заколов изящной фибулой…

– Все хочу спросить, любезнейший Хильдениг, что за мастер делал тебе застежку? Римлянин? Карфагенянин?

– Нет, друг мой! Это наш кузнец Тевдольд, сын Рутбара, тот самый Тевдольд, что… Ха! Гейзерих-кениг уже здесь! В зале!

Войдя, оба поклонились – не раболепно, как было принято в каком-нибудь там Константинополе, у ромеев, а – с чувством собственного достоинства, поздоровались, почти как равные с равным. И Гейзерих – вождь, и Хильдениг с Александром – вожди тоже. Правда, у Гейзериха людей малость побольше… и не малость даже…

– Ты хотел видеть меня, славный Гейзерих? – покончив с приветствиями, нетерпеливо спросил Саша. – Вот – я пришел.