Влад Поляков - Стальная корона

В такое византийка поверила легко, ведь сам Кресцентий, ведущий себя с откровенной враждебностью по отношении к нему, Папе, словно бы подыгрывал. По крайней мере не осознавал того, что сейчас ему лучше было бы утихнуть самому и сторонников успокоить. Но нет, он добился того, что императрица-мать сама была вынуждена утихомиривать его вместе со сторонниками. Тем самым дав возможность ди Галлина Альба аккуратно, осторожно наращивать влияние за счет соперника. И он собирался лестью и уговорами удерживать Феофано в Риме и италийских землях столько, сколько получится.

Что же касается ослабления противника не внутреннего, но внешнего, то есть Священной Римской империи, то тут ему немало помог, казалось бы, враг христианской веры – князь Киевский. И еще должен был помочь, сам того не понимая. Стать ожившим кошмаром для христианской церкви, а главное для тех, на кого она опиралась, без кого не стала бы тем, чем есть – королей, герцогов, маркграфов… Особенно тех из них, кто еще помнил времена обращения из тьмы идолопоклонничества в истинную веру. Помнил и боялся, что механизм может раскрутиться и в обратную сторону.

Сначала он не воспринял всерьез ту неудачу византийцев в их плане крещения Руси. Потом решил использовать печенегов. Этих диких степняков… И вот когда ЭТО не получилось, его мнение изменилось. Про истинное же изменение не следовало знать никому, даже преданному как охотничий пес Майолю Клюнийскому. Ему он приоткрыл лишь часть, но не все.

Хальфдан обязан был выжить тогда, в болгарских землях. Он отдавал этот строгий приказ не потому, что сильно опасался иного исхода. О нет, Джованни ди Галлина Альба умел чувствовать настоящих соперников, способных переворачивать мир вверх ногами. Свой своего издалека чует! Но все же следовало исключить любую случайность. По возможности, ибо воля Творца неисповедима.

Князь Киевский должен был ввязаться в войну. Сразу или потом, защищая союзников-венедов, которых предательство считавшихся своими и надежными военачальников взбесило до потери разума. Вопрос был не в том, ударят ли они, но лишь в том, КОГДА они ударят по имперским маркграфствам. Война должна быть сложной, с большими жертвами. Только тогда Святому Престолу дадут сделать то, что он хочет. Ускорение Клюнийской реформы для начала. Увеличенный налог на дело защиты веры. А главное – объявление чего-то вроде Реконкисты, которую испанцы ведут против мавров-мусульман. Назвать это можно…

Поход Креста… Нет, лучше Крестовый поход. Во имя защиты веры в Господа нашего Иисуса Христа и распространения света истинной веры в земли диких и коварных идолопоклонников.

Собрать, помимо золота, под свою руку лишние земли, а первей всего – воинов, привлеченных верой или золотом, – это не так важно. И только когда будет уверенность в собственных силах – сбросить с шеи Рима власть германского императора. Что до будущего Крестового похода, о котором будет многое сказано… Что ж, потом будет видно, куда его направить. Мест много… Испания с ее Реконкистой, иные мусульманские владения. А может, и вовсе туда, откуда пошла вера в единого Бога. В город Иерусалим, где находятся самые важные святыни всего христианского мира.

А славяне… Что славяне? Пока они будут полезны как противовес Священной Римской империи. Потом… видно будет. Рим и Киев слишком далеки друг от друга. Да к тому же между ними много владений. Вся эта блажь о «несении света истинной веры»… Джованни ди Галлина Альба лишь усмехнулся. Он не Майоль и не ему подобные, чтобы ставить размытое благо церкви выше своего собственного. Если учесть и…

Стук в двери личных папских покоев нарушил его мысли. Но гневаться понтифик и не собирался. Знал, что к нему прибыл ожидаемый и лично приглашенный гость. Гость из числа тех, кому не стоит показываться на глаза никому из посторонних. Еще одна важная часть его плана по восстановлению величия Рима и Италии в целом. Под его, разумеется, властью.

– Проходи!

Звук открывающейся двери, тихие, почти неслышные шаги. Так передвигаются даже не воины, а убийцы. Впрочем, вошедший человек с лицом, скрытым не только капюшоном, но и бархатной черной полумаской, был всем сразу: воином, убийцей, шпионом. Наемником…

– Ваше святейшество…

– Здравствуй, Джованни. Дверь…

С полуслова понимая желание нанимателя, Джованни ди Торрино плотно прикрыл дверь, после чего все таким же неслышным шагом приблизился к сидящему в кресле Папе и застыл в нескольких шагах, ожидая приказаний.