Елена Гриб - Игра в чужую жизнь

— Зачем? — сдавленно спросил он. — Курицы маловато?

— Посмотреть хочу!

— Так вон, смотри, их и отсюда хорошо видно, — недоумевал Марк.

— Вблизи посмотреть! — девушка начала терять терпение.

Он, казалось, что-то понял.

— Они это… Тоже?..

Лин ткнула ему петуха:

— Этот, к примеру, тоже!..

Когда вернулся Кари, его друзья упоенно рассматривали младенца с удивительно белой кожей и редкой порослью серых волос. Каждый палец малыша заканчивался внушительным когтем, на его спине пробивались зародыши крыльев. В отличие от простых детей он не плакал, лишь сосредоточенно наблюдал за странными дядей и тетей.

— О, кукушки подарили вам малыша? — озабоченно проговорил метаморф. — Это, несомненно, большая честь, но лучше вежливо вернуть его обратно. С подкидышами горя не оберешься…

— Вернем-вернем, — горячо заверил его гвардеец, которого ребятенок успел тяпнуть за палец отнюдь не молочными зубками.

— Кто такие «кукушки»? — поинтересовалась девушка.

Кари растерялся:

— А… вы где его взяли?

— Где надо, — отрезал Марк, все еще переживая по поводу детокрадства — планировал-то он поймать взрослого, да слишком уж заманчиво выглядела одинокая колыбель…

— Мы только посмотреть, — зачем-то начала оправдываться Лин, чувствуя себя виноватой.

— Посмотреть? — переспросил метаморф. — Тогда хорошо, — он неожиданно улыбнулся, — кукушки любят, когда их дети оказываются в центре внимания.

— Да какие такие «кукушки»?!!

— Местные жители. Вы заметили, что они немного отличаются от обычных людей?

— Еще бы! — дружно заверили его друзья.

Кари продолжил:

— Они из племени летунов, не-люди. Пришли в Храмовые земли давным-давно, связи с Лесом не поддерживают, хотя сохранили большинство старых обычаев. А кукушками их называют за обыкновение дарить первого в семье ребенка какой-нибудь паре, даже если эта пара — люди. Однако «дареный» ребенок растет и развивается гораздо медленнее человеческих малышей, иногда родители успевали состариться и умереть, пока их приемыш копался в песочнице. Так что, если не хотите заиметь обузу на всю жизнь, отнесите его поскорее назад…

Он и договорить не успел, когда гвардеец сорвался с места, спеша вернуть «покражу» до того, как любящий родитель превратит ее в «подарок».

Лин указала на продолжавшего делать подкоп петуха:

— А почему у него глаза красные?

— Вся здешняя живность пришла со Скалы. Далеко отсюда они не выживают, но тут размножились, священными животными считаются. Много еще вопросов? Давай поедим, а?

— А-а-а! А-а-а! — раздавалось над деревней.

Вопреки ожиданиям, паломников разбудило отнюдь не кукареканье или гогот гусей, а эти пронзительные вопли. Впрочем, неудивительно — с вечера они же не давали уснуть до тех пор, пока кто-то из гартонцев не пригрозил оставить крикуна без головы. Ребенка кое-как успокоили…

Девушка подозревала, что во всем виноваты их с Марком «исследования».

Над Скалой Перемен клубился туман. Не очень густой, позволяющий видеть и вершину утеса, и широкую утоптанную тропу, коей предстояло туда взбираться. Однако необычное чувствовалось даже у подножия Скалы. Трава здесь была нежно-зеленая, словно каждую былинку выкрасили в этот насыщенный цвет. По ней яркими пятнышками то и дело вспыхивали цветочные бутоны — распускались и закрывались, не обращая внимания на солнце. Летали мухи и пчелы, старательно греблись в земле куры, что-то выискивали утки, порхали неприметные воробьи. Впрочем, торжественности момента не чувствовалось — как-никак, седьмой храм по счету, успели церемонии приесться…

Лин издевательски произнесла:

— Мужчины вперед! — и пристроилась в конец длинной процессии, взбиравшейся на Скалу.

— А-а-а-а-а! — раздалось у нее за спиной.

Девушка вздрогнула и обернулась. Прямо на нее несся маленький летун, протягивая на вытянутых руках отнюдь не миниатюрного младенца. Того самого. Вчерашнего. Кукушкиного! Она едва не завыла в голос…

Но сей «подарок» адресовался не ей. Летун миновал обреченно застывшую «принцессу» и вручил свою ношу не подозревающему подвоха Марку. Ребенок замолчал, будто у него отключили звук.

— Что за… — начал было возмущаться гвардеец, однако ему вежливо пояснили:

— Маленький Гилик считает вас своей мамой…

Ожидать реакции свежеиспеченной «мамаши» кукушка не стал, быстро развернулся и скрылся среди других соплеменников, вышедших всей деревней посмотреть на зрелище.