Дмитрий Старицкий - Фебус. Ловец человеков

– Сабино Арана, мастер-корабел, сир. Сидр – буду.

И поклонился.

– Эрри Арана, мастер-корабел, сир. Сидр – с удовольствием. Никогда еще не пил сидр с реем.

Тоже поклонился в свою очередь.

– Сколько вы построили кораблей самостоятельно? – поинтересовался я их прошлым.

– С тех пор как умер отец, всего два судна, сир, – удовлетворил мое любопытство Сабино. – Обычная одномачтовая торговая кокка и трехмачтовая португальская каравелла со всеми косыми парусами.

Понятно все. Бросили цеховые старшины на амбразуру самых молодых, кого им не жалко. Но это цеховые мастера, а не партачи какие-то. Экзамен квалификационный в цеху сдали. И дело от отца унаследовали. А это значит, что на верфях они с младых ногтей подвизаются.

Подали сидр, и мы, выпив за удачу проекта, втроем продолжили обсуждение моей кораблестроительной программы. Остановились на шхуне, так как та, в отличие от бригантины, не требовала запредельной для этого времени высоты мачт. Сосну же в восемнадцать метров на мачту-однодеревку, как заверили меня мастера, вполне можно найти в ближайших горах. Но число мачт на коробочке уменьшилось до двух – убедили меня.

Вопрос с композитными мачтами, как и составными, я оставил на потом, когда сам разберусь, какие тут есть клеи вообще и насколько крепки канаты.

– Главное – найти дерево без дефектов, сир. Доставка будет сложная, но ничего сверхъестественного в ней нет, – закрыл вопрос мастер Эрри. – Так уже делали не раз. И есть артель лесорубов, которая работает по таким особым заказам верфи, когда у них нет работ в поле. Два длинных ствола на верфь притащить – нет проблем.

– Три ствола, – уточнил я.

– Три ствола, сир? Разве у этого судна не остались только две мачты?

– Две, – согласился я, – но у него еще очень длинный бушприт будет.

И еще раз я обратил их внимание на свой рисунок.

Удивила их не только большая длина бушприта – под десять метров, но и наличие на нем трех кливеров при отсутствии блинда, за который они стали сражаться как львы, доказывая, что без такого паруса… ну никак не обойтись. Я знал, что блинд – тупиковая ветвь развития парусного вооружения и что от него отказались уже в семнадцатом веке. Но пусть делают. Лишнюю рею и после срубить никогда не поздно.

– На такой бушприт, сир, мы и на складах сосну найдем, – завершили мастера дискуссию о мачтах.

Гладкую палубу взамен вогнутой мне удалось отстоять, а вот корму без полуюта – нет. Хорошо, что полубак согласились убрать. И гальюн занизить. Так что форма носа напоминала больше галеон или линейный корабль, нежели профиль классической шхуны.

Вот каплевидную в плане форму корпуса и заниженный к корме киль корабелы оценили.

– Вы считаете, сир, что такой корабль будет сам упираться форштевнем поперек волны? – это они чуть ли не хором высказали свое предположение.

– По крайней мере, я надеюсь на это, – ответил я уже устало. – Наблюдений было достаточно. Просто надо было кому-то их совместить. На этом судне мы эти догадки и проверим. Надо же когда-то начинать…

В итоге обсуждения со специалистами пришлось мне свой аппетит сократить до двадцати двух метров длины с десятиметровым бушпритом. Десять туазов, если считать по палубе. Ширина в миделе – три туаза. Осадка – полтора.

Водоизмещение – примерно сто семьдесят тонн.

Площадь парусов – почти пять сотен квадратных метров.

Каркас корпуса – из пяти разных сортов дерева; вот чего я бы никогда даже не предположил.

Палуба – из сосновой доски. Тик из Индии пока вне досягаемости и даже после походов Васко да Гамы в Индийский океан долго будет еще недоступен в Европе.

Обшивка – дубовая полуметровая, то бишь в четверть туаза. В три слоя, средний – косой (это нововведение вызвало некоторую дискуссию, но братья быстро согласились, что так будет прочнее, хотя и непривычно). Обводы гладкие, никаких модных нахлестов досок друг на друга. Доказал им, что гладкая обшивка сама по себе узел-полтора к скорости прибавит без увеличения площади парусов. Впрочем, это они и так уже понимали из опыта.

– Доски пропитывать от гниения чем будете? – озаботился я долговечностью корабля.

– Фамильным составом, сир. – И хитро улыбаются. – Здесь у каждого мастера свой состав пропитки.

– Смола? – решил я их все же прощупать.

– И смола тоже, сир. Но уже потом.

Понятно все: секретов не выдаем даже самому большому начальнику, а то без хлеба остаться можно.

Медью обшивать днище я отказался сам – эту шхуну в теплые моря мне не отправлять на съедение морскому червю. Останется она тут – учебной посудиной при морской академии и как посыльное судно в ту же Бретань.