Андрей Посняков - Король

– Ну, храни нас Бог!

– И Святая Дева! – немедленно прокричали эсты. Кто-то из них наскоро молился по-латыни… Католики, да. Лютеранство только до городов и замков добрались, в деревнях своя вера. Где католицизм, а где и язычество, а чаще – и то и другое вместе, этаким симбиозом.

– Черт! Пушки!

Стоявший рядом с Леней Михутря указал рукой на быстро приближающийся отряд, за которым из-за леса показались пушки на колесных лафетах. Всего три, каждая – влекомая четверкой лошадей. Мощные! Шесть фунтов уж всяко, а то и восемь! Эх, разнесут хуторишко… Никакой частокол не спасет!

То, что хутор обречен, рейтары прекрасно понимали. Ехали картинно, не таясь, с перьями на шлемах и с развевающимися знаменами. Еще б в барабаны забили, пижоны дешевые! Однако ж что же делать-то? Сдаться? Они ведь именно на это надеются.

Только Арцыбашев так подумал, как тут же грянул барабанный бой! А потом тонко запела труба, и вперед, к воротам укрепленной усадьбы, вылетел парламентер верхом на белом коне, с желто-зеленым ливонским флагом.

Ливонский! Флаг!

Черт побери… Свои, что ли?

Между тем парламентер уже добрался до самых стен да, взвив коня на дыбы, громко закричал:

– Разбойникам предлагается немедленно сдаться господину ливонскому наместнику! Без всяких условий. Времени на раздумье нет.

– И что будем делать? – сжимая мушкет, тревожно прошептал Михаил Утрехтский. – А может, прорвемся? Завяжем бой и…

– Не будет боя, – Магнус усмехнулся и, пригладив бородку, направился к лестнице. – Пойду-ка я с ним поговорю. Эй, отворяйте ворота! Закроете сразу за мной… мало ли.

Арцыбашев принял решение довольно быстро и столь же быстро исполнил, выскочив за ворота. Так что сидевшие в засаде девчонки не успели ничего понять. Маша, правда, дернулась следом, да, верно, поздно…

В распахнутом дешевом кафтане, с непокрытою головой и самой широкой улыбкой, Леонид подошел к парламентеру:

– Ты кто таков?

– Эрих фон Буссов, барон и…

– Веди, барон, к главному.

– Но…

Мальчишка-барон опешил от столь неожиданной наглости. Что вообще происходит-то? Какого черта этот оборванец не смиренно просит, а требует куда-то его вести! Причем требует вызывающе нагло. Еще и смеется… не над ним ли, фон Буссовым?

– Нет! Если вы сдаетесь, я сообщу и так…

– Нечего сообщать. Веди! Кто командует отрядом?

– Я сказал…

– Я спросил – кто командует? – грозно прикрикнул король.

Мальчишка спасовал, так и не поняв, что происходит. Так вот с ним обращаться, наверное, мог только тот, кто имел на то право. Но этот бродяга… А вдруг он имеет? А вдруг… Ладно, пусть разбираются старшие.

– Хорошо, сделаю для тебя исключение, – юный барон развернул коня. – Иди впереди да не вздумай бежать!

На этот раз Леонид ничего не ответил. Он просто шел. Все так же улыбчиво-весело, фальшиво насвистывая «чижик-пыжик». Задиристый бароненок, правда, так и не назвал командира. Так уже и не нужно было. Магнус и так все прекрасно видел. И ливонские – его! – знамена, и закованных в железные латы рыцарей, и рейтаров с аркебузами, и пушки. А впереди, в блестящей кирасе и легком открытом шлеме морион – очень даже знакомая личность! Длинные русые волосы, борода, круглое улыбчивое лицо… Анри Труайя! Штатгалтер и рыцарь Ливонии. Наместник! Рядом с ним – белобрысый амбал в полном доспехе, с поднятым забралом и привешенным к седлу длинным мечом-бастардом. Альфонс ван дер Гроот, бывший королевский оруженосец, а ныне… Арцыбашев попытался припомнить – что за должность он дал этому здоровущему парню? Так и не вспомнил, да и недосуг было уже вспоминать.

– Этот разбойник намеревается сдаться и… – начал было барон.

Король не дал ему продолжать. Сделав еще пару шагов, распахнул объятия:

– Ну, здравствуй, Анри! И тебя рад видеть в добром здравии, мой верный Альфонс. Ну, как вы тут без меня-то?

– Ва… ва… ва… ваше величество! – Штатгалтер проворно спешился и, подойдя к королю, встал на правое колено. – Господи… Вы!!!

– Да, ладно тебе кланяться, давай обнимемся лучше… А ты, Альфонс, чего ждешь?

– Король… – еще несмело, а потом все громче и громче закричал ван дер Гроот. – Его величество… Король… Наш добрый государь вернулся!!!

– Что это за девушка бежит сюда? – отвлекся от объятий Анри. – Похоже, она чем-то встревожена.

Леонид обернулся:

– А, это Маша… принцесса Мария Старицкая… Ваша королева!

Нежнейший шелк полога струился по сторонам и сверху, и двое пылких возлюбленных предавались влечению любви на атласной постели, украшенной цветами, выращенными в теплице розами. В жаровне пылали угли, и тем не менее обстановку в королевской опочивальне нельзя было б назвать теплой. У стен, у входа, напротив высоких стрельчатых окон, украшенных желто-зелеными витражами а-ля Матисс, явственно тянуло холодом, в постели же неистовствовал самый настоящий жар. Жар двух сердец и зарево пылкой любви согревали супругов лучше всякой жаровни. Они словно сходили с ума, погрузившись в терпкие ароматы любовных ласк.