Андрей Посняков - Король

– Ты думаешь? Серьезно?

– Серьезнее некуда. Я знаю толк в интригах, уж ты мне поверь.

Вот уж это точно – знала, знала Машенька Старицкая много чего! И батюшку ее, князя Владимира, ликвидировали вовсе не зря – были заговоры, были. И князь Владимир принимал участие почти во всех – с большой охотой и пылом. А когда вдруг начинало пахнуть жареным, быстренько сдавал своих подельников грозному царю.

Маша, конечно, ненавидела Ивана. За смерть родителей, за все. Однако про батюшку все понимала прекрасно, не дура. Знает она толк в интригах, ага… При удачном раскладе могла б стать царицей! А что? Князь Владимир захватил бы престол и… Хотя нет, не стала бы. Тогда б ее, как и сейчас, за какого-нибудь короля замуж бы выдали. Только не за ливонского захудалого, нашли бы кого получше.

На странности юная княжна-королева обратила внимание сразу же! В отличие от Леонида. Ну, еще бы, она от этого времени – плоть и кровь, царственных кровей особа! Понятие боярской «чести» чувствует нутром, прямо на генном уровне, прекрасно понимая, что с непонятными незнакомцами владельцы земель да замков так вот, запросто, себя не ведут. Ай, Маша, ай, молодец! Однако что ж теперь делать-то? Выходило – бежать, больше нечего!

Проведя в мыслях весь остаток ночи, Леонид поднял всех незадолго до рассвета:

– Вот что, други. А слушайте-ка все сюда…

Утром, позавтракав кашею, лжепаломники, помолясь, отправились в долгий путь. Совсем не туда, куда им было надо, на юг вместо севера. Их сопровождали четверо хмурых всадников в латных кирасах и шлемах, с саблями и привешенными к седлам пистолями. Двое ехали впереди и двое сзади.

Один – светлоусый – даже соизволил улыбнуться:

– Доведем вас до Орши, а там – доброго пути.

Леонид задумчиво посмотрел вдаль, на тянувшуюся меж заснеженных полей дорогу, уходившую в дальний лес. Может, они с Машей зря волновались? Эти славные парни действительно посланы их сопровождать добрым самаритянином паном Гресем? Исключительно ради заботы о ближнем, без всякого двойного дна…

Ага, как же! Арцыбашев уже достаточно хорошо разбирался в воинском деле, чтоб оценить профессионализм латников. Что и говорить, позиции выбрали грамотно: ни вперед, ни назад не ринешься, не проскочишь – живо получишь пулю в лоб, а по дурной башке – саблей. В стороны, врассыпную, тоже не бросишься, по крайней мере сейчас – поля кругом, снег, спрятаться негде. Далеко не убежишь, нагонят. Здесь – не убежишь. Пока…

Едва путники вошли в лес, как ушлая Санька, случайно споткнувшись, покатилась по плотно утрамбованному санями снегу, громко крича и стеная.

– А-а-а-а! У-у-у-у!

– Что с отроком? – резко обернулся светлоусый.

Остальные ратники напряглись, положив руки на эфесы сабель. Профессионалы, блин. Наглые, уверенные в себе, морды! Ничего-о-о… Оружие у «паломников» отобрали еще в замке, даже отроков не поленились обыскать, отняли запрятанные под онучи ножи, хоть и не ножи это были, а так, одно название. Разве что рыбину покромсать да мяса кусок отрезать.

У беглецов оружия не было. Зато оно имелось у четырех сопровождающих молодцов! И имелось в избытке. Именно на это Леонид и рассчитывал. Каждый из его команды взял на себя одного конкретного ратника – присматривал во все глаза: где у того нож, да как привешены пистолеты, сабля, да тонка ли подпруга… или, может, татарская, толстая, которую попробуй перережь. Нормальные оказались подпруги, тонкие.

Сам Магнус выбрал вислоусого, Михутря – того, кто ехал рядом, ну а остальных двоих поделили промеж собой отроки и прибившийся к беглецам толстяк – давешний «сын лейтенанта Шмидта», звали его, кстати, Силантием.

– У-у-у, ногу сломал, у-у-у… – корчась, орала на весь лес рыжая. – Да помогите ж хоть кто-нибудь, не видите, мочи нет!

Первым подбежал Леонид. Склонился, ощупал Санькину ногу да, подняв глаза, глянул на светлоусого:

– Однако опухло все. Мне бы нож – онучу разрезать. Или сам разрежь.

Переодетая парнем девчонка орала. Всадники бестолково кружили рядом. Светлоусый нагнулся в седле…

Увидев спокойный кивок Михутри, Арцыбашев резко схватил за шею слишком уж любопытного старшого и, дернув на себя, выбросил из седла. Чей-то конь тотчас взвился на дыбы, и незадачливый хозяин скакуна с грохотом полетел в сугроб: подпругу-то уже перерезали незаметно вытащенным кинжалом!

Третьего воина выбил из седла приблуда Силантий. Просто махнул кулачищем в грудь. Четвертый… Четвертый схватился было за саблю, да только, углядев наставленные на себя пистолеты, счел за лучшее бросить клинок в снег.