Андрей Посняков - Король

– С Ояти? – ярыжка явно удивился вопросу, но тут же ухмыльнулся. – Да как же нету-то, милостивцы? Вона, за тыном – Горностаев Прохор – своеземец, как раз с Ояти-реки. Ни с кем не знается, бирюк бирюком. Чухарь, что и сказать-то!

Чухарями жители тихвинского посада издавна называли коренное финно-угорское население здешних мест – вепсов, прямых потомков древней летописной веси, ныне уже давно христианизировавшихся. Впрочем, о дальних-то чухарских деревнях ходили странные слухи. Мол, поклоняются там кровавой богине Корвале, людей в жертвы приносят… Но то – слухи. Тем более, вепсов на посаде недолюбливали, считали их чужаками… ну, а вепсы соответственно считали чужими всех, кто не вепс. Правда, роднились, перемешивались – что было, то было. Еще карелы невдалеке от посада жили.

Обширный двор мелкого чухарского землевладельца – своеземца – Прохора Горностаева ограждал от лихих людей и любопытных взглядов высокий, в полтора человеческих роста, тын. Массивные ворота выглядели так, будто Прохор собирался выдерживать долговременную осаду, за воротами не смолкал грозный собачий лай.

– Как им самим-то не надоест цельный день гавканье это поганое слышать? – сплюнув, промолвил Михутря.

Король пожал плечами:

– Привыкли, наверное. Как бы нам туда заглянуть?

– Так постучим да зайдем. Поклон передадим. От гостей новгородских.

– Так что им какие-то гости!

Несмотря на все сомнения напарника, разбойный капитан подошел к воротам и забарабанил в них кулаками:

– Эй, кто там есть дома?

– Не стучи, – цыкнув на псов, гулко отозвались со двора. – Дома нет никого.

– А ты кто таков?

– Я-то служка. А хозяин в отъезде. Ежели что важное – на той неделе приходите.

– Постой, постой, служка! – Михутря повысил голос. – У вас тут дружок наш, Агриппин, оятский тонник. Нам бы его повидать.

– Говорю же, нет никого, – чуть помолчав, снова заявил служка. – И не орите больше. Ступайте себе.

Сказал как отрезал. Как непрошеные гости ни кричали, как ни стучали в ворота, а больше ни единого слова не услышали.

– Вот ведь гад, – выругался Арцыбашев. – Соседей поспрошать, что ли?

Капитан угрюмо сплюнул:

– Да тут соседи, верно, такие же – клещами слова не вытянешь. Лучше уж с тем рыбачком поболтать.

Леонид согласно кивнул, и приятели вновь спустились к реке, однако под старой вербою уже никого не было. Свинцово-серые речные волны лениво плескались о берег, все так же моросил дождь.

– Наверное, клев сегодня плохой, – грустно вздохнул Михутря. – Вот и ушел ярыжка. Теперь уж и не знаю, с кем тут поговорить?

Откуда-то явственно потянуло дымком. Арцыбашев насторожился:

– Да нет, есть кто-то. Во-он там, за кусточками. Глянем?

Пройдя вдоль реки по узенькой рыбачьей тропинке, друзья обогнули заросли чернотала и, протиснувшись меж кустами черной смородины, оказались у песчаного плеса. На плесе, на песке, догорал костерок, на углях доспевала рыба – две щучки и налим. Вокруг костра сидели трое.

Леонид едва не вскрикнул – узнал!

Один, постарше других года на два – темноволосый, смуглый и худой, и двое младшеньких, светло-русых. Те самые новгородские гавроши, что тайком шли за купеческим караваном в Тихвин и которых подкармливала пропавшая Аграфена-Санька. Ну, да – они! Уж не спутаешь. Цыганистый старшой… как его… Федька! У одного из младших шапка уж больно приметная – суконная, с большими загнутыми полями.

– Вот с ними и поболтаем, – спускаясь к реке, усмехнулся Арцыбашев.

Михутря скептически скривился:

– Ага, поболтаем. Если не убегут.

– Да чего им от нас бежать-то? Здорово, пацаны! – подходя, заулыбался Леня и, увидев вытянувшиеся лица ребят, тут же поправился: – Говорю, привет, отроци. Гляжу, щук жарите.

Мальчишки разом вскочили, подозрительно глядя на незнакомцев, готовые в любую секунду рвануть так, что только сверкали б пятки. Правда, быстро узнали:

– Федько, да это же…

– Молчите, сам вижу!

– В общем, так, парни, – подойдя к костру, Арцыбашев уселся на опаленное бревно, всем своим видом показывая полное миролюбие. – Ищем мы одну деву, зовут – Аграфена-Санька. Думаем, не в один ли из этих домов ее затащили?

Беспризорники переглянулись.

– Ну-у… мы тож кое-что знаем, – осторожно протянул старшой.

– Про Прохора Горностаева? – Леонид нервно дернул шеей.

– Про него, – увидев, что беседа идет вполне спокойно, цыганистый Федька мало-помалу осмелел. – И не только.

– Еще – про Агриппина?