Владимир Корешков - Почему Я? Часть 2

– Я хочу, чтобы вы меня дослушали до конца, не перебивая, – сказала она жестко. – Мало того что это форменное самоубийство для вас, но вы, пытаясь претворить свой безумный план в жизнь, толкаете к краю пропасти все нынешнее человечество, ставя его на грань кровавой бойни между двумя, пусть и противоположными в своем выборе и идущими разными путями, цивилизациями. Поскольку мы всецело отвечаем за вас, целионы воспримут ваши действия не просто как ничем не спровоцированный акт агрессии своенравных и самонадеянных исполнителей, выдернутых из прошлого при полном молчаливом попустительстве с нашей стороны, а, скорее всего, они решат, что именно мы науськивали и натравливали вас, заставляя развязать войну, и тогда начнут защищаться всеми доступными имеющимися у них в арсенале средствами. В конечном итоге получается, что решив любым способом спасти своих товарищей, вы столкнете лбами две самые могущественные и техногенные цивилизации во Вселенной, начнется полномасштабный военный конфликт. И тогда это будет уже не остановить. Я, честное слово, не знаю, кто победит в этом побоище и будут ли победители вообще.

Все это она говорила четко, медленно, почти по слогам, очень внятно проговаривая каждое слово – так говорят с маленькими глупышами, пытаясь им разъяснить прописные истины, типа того, что надо писать в горшок, а не мимо.

– Надеюсь, я смогла вам все объяснить и вы меня услышали. Посему то, о чем вы просите, не-воз-мож-но, и дискуссий на эту тему больше не будет, – отрезала она, подытожив разговор.

Наступила томительная тишина.

– Да-а-а-а, полный пипец, – резюмировал Андрюха. – Я примерно себе все так и представлял.

Девчонки разом обернулись ко мне, видимо, ища в моем лице хоть какую-то поддержку. Сказать, что они выглядели подавленно, – это ничего не сказать.

– И что теперь? – спросила Алина меня трясущимися губами, готовая вот-вот разрыдаться от полной беспомощности.

– Олег, это что за фигня? – взорвалась Жанна. – Ты говорил, что все будет по-другому.

– Что ты молчишь как истукан? – поддержала ее Аня. – Это же был твой охренительный план. Ответь, нам что теперь делать?

Я молчал, как в рот воды набрал, и не потому, что не хотел отвечать на поставленный ребром, почти по Чернышевскому, вопрос девчонок, и не потому, что не представлял, что теперь делать дальше, и даже совсем не потому, что не знал, какие контраргументы противопоставить Гелле.

Просто я сейчас сосредоточенно прорабатывал тактику и стратегию своего дальнейшего поведения в разговоре с нашим куратором, как правильно донести до ее сознания смысл, саму суть, убедить в своей правоте и в конечном итоге склонить на свою сторону, сделать нашим единомышленником. Поэтому, пропуская через себя все то, что она сказала ранее, я искал в ее доводах слабые стороны, и я их уже видел, зная, на что сделать упор, где надавить, мне осталось совсем чуть-чуть, и мои мысли будут приведены в полный порядок и рассортированы по полочкам.

Я, как тот полководец перед решающей битвой, проводил рекогносцировку своих войск: хорошо ли они организованы, маневренны, готовы ли атаковать и, если придется, обороняться, прикрыты ли тылы, ну и прочее по списку. Вот поэтому я никак не реагировал ни на один вопрос, заданный мне разъяренными девушками. Я ни хрена не Гай Юлий Цезарь, это ему, по слухам, составленным якобы со слов его современников, удавалось делать по несколько дел одновременно. Есть, пить, трахаться, решать важные государственные дела, а по ходу еще и смертный приговор кому-то из вороватых патрициев подмахнуть. Я обычный пацан, все сразу не могу, так что извиняйте, девчата.

– Олег, сколько можно молчать? Тебе все равно не удастся увильнуть от ответа. Ты командир или чучело огородное? Ну, ты выдавишь из себя хоть что-то? Ты вообще что-нибудь можешь сказать? Ты же слово мужика давал, клялся – все будет именно так, как ты нам обещал, или твое слово ничего не значит, так, пустой звук? – продолжали наперебой тиранить меня девчонки.

Ага, надо же, наконец вспомнили красавицы, что я командир и, оказывается, мужчина. Хотя до этого с легкой руки наших красотулечек был наречен импотентом, и не простым, а бездушным. Вот интересно, импотент тоже считается мужчиной или все-таки нет? Потому как кое-чего из мужского начала, являющегося, с точки зрения каждого уважающего себя альфа-самца, чуть ли не самым главным достоинством и основополагающим фактором, отличающим настоящего мужика от других особей, стоящих, опять же по их личному мнению, гораздо ниже в пищевой цепочке, у импотента не функционирует как должно. Это самое у него находится, ну, как бы это помягче обозначить, в постоянном бессильно висячем состоянии – на полшестого… Ну, короче, не работает, и они, альфа-самцы, а также альфа-самки из-за такой мелочи не считают его мужчиной в полном смысле этого слова. И тогда получается: если ты импотент, то, наверное, и слово уже мужское можно не держать – это вроде как во время произносимого тобой клятвенного обета скрещенные пальцы за спиной прятать. Вот как тут быть? Кто даст конкретный ответ на этот очень непростой и крайне животрепещущий вопрос? Возможно, если бы кто-то случайно в данный момент подслушал мои мысли, то с удивлением обратил бы свое внимание на то, почему я так болезненно воспринял именно это оскорбление со стороны девочек. Мусоля его и перебирая как четки, то в одну, то в другую сторону, ведь в меня было брошено еще как минимум с десяток достаточно преобиднейших эпитетов, обозначающих… нет, даже про себя не хочу озвучивать и прояснять, что они обозначают.