Виктор Костин - Люди и Нелюди

Иду, значит, к дедушке Мило, надо что-то прикупить.

Дедушка Мило, хитро улыбаясь: – Молодой человек собрался в гости? Нужен тортик? Понравился в прошлый раз? Я понимаю, что девушка та черненькая – знойная халифатская красавица.

Загадочно улыбаюсь и говорю: – Понимаете, дедушка Мило, но девушки есть еще и беленькие и тоже красавицы, пусть и не такие знойные… пока, вот что им надо, как вы думаете?

Смотрю, дедушку повело слегка, э, хм-м. Потом он смотрит на меня и говорит: – Я понимаю, не мое дело, но два свидания, э, но вы понимаете. Даже для такого молодого мужчины в один день.

Это на что он намекает? Старый пенек, – больно умный дедок что-то.

Блин, пока думал, этот Витоли уже покраснел. Вот зараза, и как я теперь выкручиваться буду?

– Понимаете, я иду сейчас на возвышенное мероприятие, цветы, стихи и ничего такого, что вы подумали, там не предполагается. – Черт, уже и оправдываюсь, вот дед.

Потом, подумав, добавляю с сомнением: – Ну по крайней мере сегодня точно.

Дедушка Мило смотрит уже более благожелательно: – Очень разумный молодой человек, очень, и что же он хотел, хочет?

– Хочу подарок к столу.

– Ну если тортик – это серьезно, то что вас заинтересует.

Говорю: – Вот для юной особы что бы вы посоветовали?

– И насколько юна сия особа?

– Как и я, – чего скрывать-то теперь.

– Хорошо, я посоветовал бы шоколады.

– Шоколадку – это да, как я сам не подумал про это.

– Нет, я не знаю, что такое «шеколадка», но это я покажу, вот пройдемте к этому стенду, пожалуйста.

Это оказалось печенье круглой формы, и на нем только вылит рисунок шоколадом: вылиты дома, замки, рыцари, корабли, будь они неладны, и, конечно, цветы. Вот я такой букет и взял. Только уточнил, круглый или квадратный и какая разница между ними.

Хорошо, что уточнил. Квадратный – это семейный. Прямоугольный – это невесте или жениху, есть разница, оказывается. Женский прямоугольник широкий, ну-ну, а мужской длинный, с юмором здесь все в порядке, как понимаю. Как расположить, определяется рисунком, вылитым на нем. А вот круглый – это друзьям и неопределенный, короче, всем можно дарить.

– Вот, – говорю, – то, что мне надо, а то там могут быть всякие нюансы.

– Очень предусмотрительный молодой человек, очень.

Вот гад этот дедушка Мило, еще и подкалывает меня.

Дорогое это удовольствие оказалось, еще дороже того тортика, но я нынче богат, а если все получится, то и более чем буду со временем.

Кладу «шоколадку» в сумку и еду на паровике в гости. Хотел такси взять, но, во-первых, где его здесь найти – почти окраина, – во-вторых, не слишком ли я шикую. Как-то это подозрительно будет.

То, что меня уже ждали, причем давно, это я понял заранее, потому как меня встречали. Не успели у меня взять верхнюю одежду, как меня потащили наверх и забросали вопросами, где был, что делал и почему очень долго. Только вопроса «Ты меня не любишь?» – и все, типичная семейная картина будет.

Слава Всевышнему, пришел отец Марти, и нас позвали на ужин.

Я вытащил подарок и, немного смущаясь, вручил Марти.

«Это тебе». Был так же смущенно расцелован в щечку, потом – и в другую, и вопрос: «А там квадратные были?».

Когда спросил: «Какие тебе больше нравятся, ты только скажи». Сказать она не успела, нас опять повторно позвали ужинать. За столом, и были слуги, но, хоть я в этот раз не чувствовал себя памятником, на открытии которого все его чествуют, а он не моги и шевельнуться.

Ужин, а это, как я, к сожалению, только что сообразил, был ужин. Черт, черт, не то чтобы я против, но все же. Ужин не предполагает другого толкования, и «шоколада» эта с вопросом «почему не квадратная?» уже как бы и можно или даже уже и нужно.

Хорошо, поедим, посмотрим и послушаем. Я родителям записку оставил, если что, где я. Женская часть осталась пить чай, а меня Видэл Сезови позвал на кофе к себе в кабинет.

Когда я сказал Марти, что мне нужна моя сумка, в ответ и получил: – А там на диванчике она лежит, возьми.

Вот и думай как хочешь. То ли тебя послали, то ли наоборот. Высшее доверие, дескать, свой и делай что хочешь.

Действительно шерстение памяти донора предполагало два толкования ответа. Чужой ты никто, и это однозначно оскорбление, и свой – а в чем проблема? Возьми, где положил, или при, если есть слуги, можешь им сказать, они и принесут.

Вот и думай, как хочешь. Пошел, взял сумку и вошел в кабинет, мне чтобы не стучать, даже дверь оставили открытой. Войдя, я и прикрыл ее, правда. Видэл Сезови на это только одобрительно хмыкнул мне и сказал: «Нечего женщинам влезать в наши мужские разговоры». Чтобы долго не тянуть, я стал вынимать флаконы.