Виктор Костин - Люди и Нелюди

Пункт был спорный, для Земли вообще дикий, здесь же в порядке вещей, мальчик – это все. Королей, даже снимали за отсутствие детей мужского пола, причем вместе с головой. Правда у королей всегда так снимают, но все же. Посмотрел на Марти, озвучил ей этот пункт, ответа не получил, а сам задумался.

Потом сказал:

– В целом договор возражений не вызывает, за исключением этого 36 пункта. Поэтому мы можем отложить подписание до встречи с моими родителями.

Видэл Сезови спросил:

– Возражений против свадьбы нет? Только по этому пункту?

– Да, – говорю, – в остальном я со всем согласен.

– Но и женой ты Марти взять согласен? – он уточняет.

– Конечно, мы с ней все обговорили.

Он удивленно:

– Да, немного странно, но хорошо. Значит я сегодня отправлю нарочного с сообщением твоим родителям, чтобы они завтра приезжали и обговорим договор. Согласен? – он окончательно уточняет.

– Да, возражений не имею, – я киваю.

– Тогда отдыхайте, счастья вам, дети, – и ушел.

За ним так же тихо поднялась и вышла его радостная жена. Я задумался: «Вот же дурацкие законы. С одной стороны, сын формально будет братом своей же матери, причем с гораздо большими правами в наследовании. С другой стороны, ему как раз мы ничего не сможем передать по закону. Он всего лишь брат жены, вот такие местные законы, и думай, голова, шапку куплю, здесь, правда, шляпу, шапки господа не носят, совсем только в неметчине, впрочем Витоли не в курсе, а мне не до того…»

Пока я думал, Марти тихо сидела и что-то вышивала. Я посмотрел на нее, она увидела, улыбнулась несмело и опять уткнулась в свое вышивание. Во женщина, девушка, а я на нее гнал, сидит уже полчаса, – вот это я в задумчивость впал – и слова не сказала, молодец, а то я уже думал, как этот фонтан красноречия закрывать, хотя бы на время. Только тут обратил внимание, что сидим мы в рабочем кабинете Видэла.

Это конечно, частный дом, но все же это даже не спальня Марти, а рабочий кабинет ее отца. Прошли к Марти в комнату, она походила, потом, смущаясь:

– Я это… пойду скупаюсь, а потом ты, – и очень как-то жалобно смотрит на меня.

Говорю: – Хорошо, а что не так? – что-то непонятна мне ее реакция.

– Да это, мама с папой всегда вместе купаются, а я вот это, я… И краснеет.

– Ладно, – говорю, – иди, я потом, – и чтобы окончательно не пугать, – когда ты скупаешься, я пойду сам.

Все, убежала, вся радостная.

Да, как-то я по-другому представлял местную семейную жизнь. Думал, меня счас будут валять на полном серьезе прям, может, и на полу для антуражу и возмущаться, что я какой-то не такой и вот ее прошлый кавалер… Ну не то чтобы я очень уж плохо думал о местных дворянах и дворянках в частности, но то, что это будет девушка и для нее поцелуй в щечку, в общем вот такие они, здешние местные дворяне.

Я даже зауважал их, хотя я и сам из них сейчас, ну Витоли по крайней мере.

Она пришла быстро, где-то через полчаса всего. Сказала: «Там вещи оставишь и это, халат там висит, – потом, подумав, – да ой… пошли покажу», и вся пунцовая, может из-за купания это, повела меня.

– Пошли, вот – она показала. – Это у нас ванна женская, – на мой вопросительный взгляд. – У нас две ванны: мужская и женская, но родители всегда вдвоем купаются, а я здесь сама, и вот пусть будет наша… э, твоя сегодня, я… пойду. Иди уже.

Скупался, да, здесь мыл, кремов, не в пример больше, чем у меня дома. Я и половины не понял, зря, наверное, отпустил Марти, ну да ладно, а то совсем засмущаю девчонку. Теплая вода, душ что-то совсем меня разморили, и я еле дошел до спальни.

Марти сидела и напряженно чего-то ждала.

Я вопросительно посмотрел, она сначала молчала, потом заговорила:

– Мама говорила, первый раз всегда больно, и я боюсь немножко очень.

Понятно, обычные девичьи страхи. Хотел приободрить, потом подумал: а-а, завтра решу все. Уже ни до чего, все-таки я сегодня вымотался, и, если для Сергея это и не нагрузки, то для детского организма Витоли уже почти предел.

Поэтому сказал: «Ложись». Она забилась к самой стенке, пижаму она и не сняла, да не очень, наверное, понимала, что к чему. На ней была такая красивая пижамка в голубенький цветочек, брючки и курточка, дите, как есть еще дите.

Сам я потушил светильник, снял халат и лег. Мыслей было много, хотелось что-то, и в то же время понимал: все, шабаш и перебьюсь, иначе можно и надорваться. Подсунулся ближе к девичьему телу, нашел ее губы, поцеловал, почувствовал, как они дрожат, и голос: – Я боюсь.

Сказал: – Спи, бояться сегодня не надо.