Петр Ингвин - Зимопись. Путь домой. Веди

В тот же миг сквозь дым костра прилетело копье. От него Ева уклониться не успела. Просто не видела. Впрочем, для нее поражение воткнувшимся в тело наконечником не было жизненно важным, но пробившее спину копье опрокинуло ее на землю.

Для неинформированных дело казалось конченным. Сюрприза, произошедшего вслед за тем, ожидал только информированный я.

Ева поднялась с земли. Из груди торчал окровавленный наконечник копья. Не обращая на него внимания, Ева прыгнула на Аркана.

Сяпа отбросил меня и схватился за лук.

Я вскочил и с выхваченным мечом помчался к месту побоища. Мимо уха пронеслась стрела. С другой стороны Аркан выпустил вторую – прямо в налетевшую на него Еву. На его лице было написано, что он готов признать себя хоть рабом, хоть свиньей собачьей, только бы происходивший перед глазами жуткий абсурд закончился.

Стало абсолютно понятно, что Зимуну и его компании не приходилось сталкиваться с крестоносцами. А слухам люди, которые считают себя умными, обычно не верят. Знаю, сам был таким.

От стрелы Аркана Ева уклонилась, в следующий миг его переломленное тело упало с ее приподнятого колена, а ее ногу прошила стрела Сяпы. Для Евы словно бы ничего не произошло, она двумя руками протянула сквозь себя копье, вытащила его из груди и запустила в убегавшего Коржа – тот вовремя сообразил, что легкая победа отменяется, сделал правильный вывод и поступил соответственно. Но поздно. Обычное расстояние для точного броска копья – метров сорок. Коржа смерть настигла на дистанции в два раза большей.

Я подбежал с обнаженным мечом к Еве и понял, что выгляжу глупо. Она улыбалась:

– Чапа хороший раб, но его помощь не требовалась.

Честно говоря, я спешил в гущу боя, чтобы добить Еву. Подловить на отвлечении внимания, оказаться сзади и – как в лесу со стволами деревьев…

– Больше не попадайся врагам. – Ева отбросила вытащенную из ноги стрелу и пригладила кровавую дыру в груди. – Ева не всегда сможет тебя защитить.

Пусть беляки неуязвимы, но боль они чувствуют. То, что случилось с Евой, ей не нравилось. Она морщилась. Меня такие раны и боль убили бы, а Ева боролась, ее организм бросил все силы на восстановление.

Если сравнивать, то для нее попадание копья и стрелы примерно как укусы пса и комара. Впрочем, возможно, более жестко: как укусы пятиметрового крокодила и сторожевой овчарки. То и другое неприятно и болезненно, но стрелы Еву с ног не сбивали. Надо учесть на будущее. Когда Ева отвлечется на что-то, брошенное в спину копье опрокинет ее или хотя бы выведет из строя на одну-две секунды. Это и будет шанс для решающего удара мечом.

Так, а где Сяпа, почему он больше не стрелял? Сбежал? И Ева его так легко отпустила?

Я обернулся назад. Лук и стрелы Сяпы валялись перед ним, сам он лежал лицом в землю с собственным ножом в шее. Над ним безучастно стояла Елка.

– Для нас эта обезьяна неопасна, – сказала мне Ева. – Она хочет к Еве, правильно?

Последнее было сказано громко и обращено в сторону леса.

Елка продолжала стоять с непроницаемым выражением.

– Она не может ответить, но она очень хочет быть рабыней Евы, – сообщил я и направился к Елке.

Ева меня не остановила. Ей требовались новые рабы, и те, что в бою выступают на стороне Евы и убивают ее врагов, ей нравились.

Я шагал медленно, а когда до Елки, глядевшей в землю, оставалось пара метров, она бросилась ко мне, прижалась…

Мне хотелось зарыдать. И ей следовало заплакать, но ее лицо оставалось неподвижным, жизнь в нем умерла. Точнее, ее убили.

– Пойдем. Я тебя не обижу. – Я обнял Елку за костлявые плечи и повел к костру. В глазах щипало. Не от дыма. – Это Ева, наша хозяйка. Надо делать все, что Ева скажет.

– Как зовут нового раба?

То есть, до сих пор Ева не знала пола Елки и называла ее «она», поскольку та с белячьей точки зрения – обезьяна?

– Это рабыня, ее зовут Елка, – ответил я за промолчавшую Елку.

– Она все понимает?

– Да. Что не поймет, я постараюсь объяснить. Елка не станет обузой, от нее будет много пользы.

Ева перевернула ногой труп Аркана – наименее тощий из всех – и указала мне на филейное место:

– Зажарь. И Ева заметила, что ты не ешь мяса. Почему?

Она ошибалась, при ней я ел мясо, но ел конину, а не человечину. Когда я ел мясо, мысли Евы были далеко, и вообще странно, что она заметила мои вкусы. Не каждый хозяин настолько обращает внимание на жизнь рабов.

– А Ева съела бы кого-то из своих? – огрызнулся я, но мой вопрос прозвучал предельно кротко, и скрытая в нем дерзость ускользнула от Евы.