Петр Ингвин - Зимопись. Путь домой. Веди

Сочетание последних слов меня удивило, но голова думать уже не могла. Она отключалась при первой возможности. От солнечного света я закрывался локтем, а от звуков, к сожалению, не спасало ничто.

Когда бурные звуки прекратились и раздалось размеренное дыхание, меня это не успокоило, а, наоборот, всколыхнуло. Бежать! Сейчас. Другого шанса может не быть. Я осторожно поднялся.

– Чапа, – раздалось из-за стога, – принеси Еве пить.

Услышала? Почуяла? Или простое совпадение?

Допускать таких совпадений нельзя, следующее окажется для меня последним.

– Если Ева не возражает, – подал голос Рябой, – то и мне. Делая Еве приятно, ее раб Рябой очень устал.

– Принеси нам пить, – последовала окончательная редакция приказа.

Привязанное к колодцу ведро до лежавшей парочки чуть-чуть не дотягивалось, отвязать его не получилось, а перерубать веревку не стоило, чтобы потом не создавать себе других проблем. Пришлось искать подходящую емкость – такую, чтобы хватило надолго, то есть чтобы за водой меня в ближайшее время больше не гоняли. Я поплелся в бревенчатое здание кухни-столовой, оттуда, с найденным кувшином, – к колодцу. Когда вода была доставлена (при этом я старался смотреть в сторону), последовало новое распоряжение:

– Принеси поесть.

Я вновь отправился на кухню. В плане еды там оказалось пусто, пришлось спускаться в подпол кладовки. Не появись у братвы провизия из-за реки, они бы голодали. Или совершили бы налет на соседей.

За мной никто не следил, разнеженные Ева и Рябой развалились во дворе на сене, им ни до чего не было дела. Набирая продукты, я прикидывал возможность побега.

Сотрудничество с беляками, о котором так мечталось, не заладилось. Пусть Рябой с ними договаривается, я умываю руки.

Побег нужно продумать. После того, как Ева на моих глазах прыжком со стены догнала сбежавшего из крепости, надежда на собственные ноги отменялась. Для побега нужна особая ситуация. Либо Еву нужно сильно и очень надолго отвлечь, либо сжечь-обезглавить. Теперь нас, желающих сбежать, двое, шансы вырастали многократно. Только бы не упустить нужный момент, когда он возникнет.

Не сегодня. Мне еще отдыхать и отдыхать, чтобы просто вернуться в норму. Сейчас меня хромой догонит, а нужно играть наверняка, иначе Зарина меня не дождется. Блефовала ли царица, объявляя о некоем сроке, после которого награда за выполненное поручение перейдет в свою противоположность? Мне кажется, что она стращала меня для ускорения процесса. Поэтому и точный срок не озвучен, и конкретные санкции не объявлены. «Твоя задача, – было мне сказано, – пройти через портал, вернуться и доложить о нюансах. Успеешь за неделю – награжу, а Зарину восстановлю во всех правах и верну ей утраченную вотчину. Каждый день задержки отнимет из списка наград что-то хорошее, а в какой-то день – тебе не нужно знать, но в крепости о конкретной дате известно – если я не вернусь или ты не отправишься ко мне, к твоим близким будут приняты меры». Заявление больше походило на блеф. Непреодолимые причины вроде урагана, наводнения, встречи с гопниками дома или рыкцарями, братвой, беляками и другими невменяемыми элементами здесь отбивали у меня охоту любой ценой выполнить поручение до конца. Царица это понимала. Она будет ждать сколько сможет, а моим близким, между тем, ничего не грозит. И царица понимала, что я это пойму, иначе она не политик. А она, что бесспорно, политик, каких поискать.

Большая политика допускает ложь. Очень большая политика подразумевает правду во лжи, выдаваемой за правду. Царица – очень большой политик. Я сделаю так, как она задумала и приказала, даже если не уложусь в срок, но внесу в план свои коррективы.

С кухни я прихватил с собой деревянный поднос, куда накидал всякого-разного, от сухофруктов до сухарей.

Когда я подошел, Рябой вообще не обратил на меня внимания, Ева подняла голову, глянула одним глазом и скривила губы:

– Это что?

– Ужин для Евы.

Про Рябого я не упомянул. Сами разберутся.

– Это ужин для кузнечика или такого доходяги, как ты. Принеси нормальной еды.

– Прошу Еву простить глупого раба, но в силу своей ограниченности Чапа не понимает, что значит «нормальная еда».

– Это значит много. И обязательно принеси мяса.

– Сырого? – Мой голос дрогнул.

– Сырое хорошо идет только с голодухи, а для удовольствия надо жареного. Только крепость не спали, а то Ева знает, как вы, бестолочи, с огнем обращаетесь. Аккуратно надо, понял?