Фарход Хабибов - Похождения Либераста (пятая колонна) Варсонофия Кварцева-Новодворкина в 1941 году (ремикс) (СИ)

- А что, опять надо что-то делать?

- Да ничего, отдыхай, позиции готовы, немцев пока нет... Воля... Хотя нет, вон старшина показался с кухней, значит, сейчас снидать будем. Так що: вылазь со своей норы, Пыжик, ишь - забился як суслик!

Пыжик резко почувствовал голод, и одним рывком покинув ячейку (спасибо молодому телу!), оказался на поверхности. Огляделся: по дороге, пропуская поток отступающих и беженцев, двигалась лошадь, впряжённая в полевую кухню.

Оказалось, что легкомысленно брошенное в ячейке металлическое ведерко, вовсе не ведерко, а котелок для приема (и получения) пищи, потому Пыжику пришлось снова сбегать к ячейке. Ещё раз встав в очередь, Юлий получил порцию горячего супа-пюре горохового и хлеб. Осмотревшись, он понял, что столов, да скатертей с кетчупами, не будет, придётся есть сидя прямо на земле. Комфорта - ноль, но голод не свояченица, и так сойдёт. Юлий так рьяно принялся за еду, что амплитуде движений его нижней челюсти, позавидовали бы даже нильские крокодилы, и аллигаторы с кайманами. Суп смолотил так быстро, что почти не почувствовал его вкуса. А хлеб оказался так себе: серый какой-то, кислый и подчерствевший. Тем не менее - сожрал и хлеб. Не наелся.

- А что у нас будет на десерт? - Пыжик хотел лишь помечтать, но нечаянно произнёс это вслух.

К сожалению, фразу про десерт услышал Друценко, и, разумеется, ответил:

- Бисово семя! Дык, выбирай, чего душа просит: хоть анчовус, хоть ананас в задницу тебе на "десэрт", - "десерт" он произнёс утрированно-манерно. От этого ответа с хохоту покатились все сидевшие поблизости бойцы, а один, низенький чернявый крепыш, даже подавился. Пришлось его соседу, высокому, но худому как оглобля бойцу трижды треснуть от всей души меж лопаток смешливого товарища.

А Пыжик, вздохнув, поплёлся к кухне за добавкой, в которой ему не отказали.

После обеда собравшихся было отдохнуть бойцов, взводный лейтенант отправил помогать пушкарям, расположившимся позади за мостом. Ведь этим бедолагам пришлось ещё и оборудовать запасные дворики для орудий. Так что до вечера красноармейцы работой были обеспечены.

Уже вечерело, а немцы, как уже известно, в темноте не воюют. Потому красноармейцы со спокойной душой пошли получать ужин. Старшина не баловал разнообразием, и ужин был предсказуем - всё тот же суп-пюре гороховый (Пыжик опять выпросил добавки). Поужинав этим деликатесом, все (свободные от караула) легли спать. А по дороге нескончаемым потоком шли и шли беженцы, иногда в этом потоке мелькали гимнастёрки отступающих частей РККА.

Наутро поток военных и гражданских резко иссяк, и это был верный признак приближения немцев. Все, кроме Пыжика, были готовы отбивать атаки фашистов, а Юлий напряжённо обдумывал, как бы ему покинуть расположение роты. Воевать ему не хотелось совершенно. Тем более, что и убить могут... или ранить, что чуть лучше, но тоже очень плохо. Думать можно, а вот осуществить... Не так-то легко, когда командир роты держит руку на пульсе роты, командир взвода так же держит в узде свой взвод, а отделенный следит за порядком во вверенном ему отделении. Даже отходя для отправления естественных надобностей, Юлий видел вокруг красноармейцев.

А вот и противник подоспел! На дороге, жутко пыля, показался головной дозор гитлеровцев. стрелки, артиллеристы, и сапёры, заминировавшие мост, хорошо замаскировавшись, ждали подхода врага. Фашисты на двух гробообразных бронетранспортерах в сопровождении четырёх мотоциклов, остановились в трёхстах метрах метров от позиций роты. Десятка полтора солдат противника выскочили из машин и, рассыпавшись цепью, приготовились обследовать окрестности переправы. Офицеры рассматривали берег в бинокли.

То ли кто-то плохо замаскировался, то ли просто так, на всякий случай, но пулемёт одного из бронетранспортёров, часто замолотил по дальнему берегу - в аккурат по позиции орудия сержанта Нигматуллина. Не выдержали нервы и у красноармейцев. По авангарду фашистов был открыт шквальный огонь - без команды, беспорядочный, практически неприцельный - большинство даже планку прицела не выставило на нужную дистанцию. При всём при этом, головной полугусеничник со второго выстрела был подбит - болванка "сорокапятки" разворотила капот, развернув машину поперёк дороги, фугаска трёхдюймовки довершила дело. Ещё три выстрела из "полковушек" легли с изрядным перелётом. Второй "гроб" сразу же начал пятиться, огрызаясь скупыми очередями своего МГ, затем почти мгновенно развернулся и покатил обратно, не прекращая огня, прикрывая откатывающуюся пехоту. Лихо развернувшись, рванули мотоциклисты - к досаде красноармейцев, абсолютно невредимые. Немецкие пехотинцы, оставшись без поддержки техники, отходили по дороге и по полю без паники, не спеша, огрызаясь. Ещё раз повезло артиллеристам: близкий разрыв снаряда перевернул один из мотоциклов. Кажется, один из мотоциклистов так и остался лежать, а пулемётчик чрез пару секунд выбрался, перекатом ушёл в сторону кювета и пропал из виду. На этом везение красноармейцев кончилось. Сопровождаемые выстрелами немцы ушли.