Фарход Хабибов - Похождения Либераста (пятая колонна) Варсонофия Кварцева-Новодворкина в 1941 году (ремикс) (СИ)

- Нет, я на нашем сайте, боролся с социальными нацистами Антоновыми, Семенковыми, Короткиными и другими, ставя их в логические тупики.

- Значит, ты боролся про-отифф национал-социалист?

- Да конечно, они все такие противные, еще они борются против геев.

- Кто есть такие - геи?

- Это, господин переводчик, уважаемые люди, гомосексуалисты.

После перевода лицо гауптмана брезгливо вытянулось, казалось, что немца вот-вот вытошнит прямо на Пыжика:

- Гомосексуалисты есть мерзость, дерьмо человечества, жалкая ошибка природы и должны быть уничтожены!.. Ты есть гомосексуалист?

Перепуганный Пыжик категорически отрёкся от принадлежности к "радужному" сообществу.

Гауптман выслушал перевод, подошёл к Пыжику, и, глядя тому в глаза, начал награждать оплеухами, сопровождая действие отборным немецким матом. Что это именно мат, Пыжик понял даже без перевода. Но полностью оценить полет мысли Грюна Пыжик не смог, так как во-первых, был занят получением оплеух и зуботычин, и во-вторых понимал в немецком языке не более варана с острова Комодо.

Отведя душу, офицер стянул перчатки, брезгливо кинул их под ноги Пыжика, затем начал говорить уже спокойно, так, что Грибаускас вновь обрёл способность переводить:

- Предположим, что ты прав, и тебя действительно Саваоф, или Христос, или Один всё-таки послал сюда из будущего. Хорошо. Тогда расскажи, как и когда закончилась война. Когда, например, капитулировали американцы? Англичане? Какого числа мы взяли Москву?

- Нет, мистер офицер, ваши победоносные войска были остановлены под Москвой зимой сорок первого года, а потом война шла с переменным успехом. Но с сорок третьего эти ватники, всё-таки разбили победоносную армию господина Гитлера, и взяли Берлин в мае сорок пятого.

Услышав перевод, гауптманн расхохотался и даже снизошёл, чтобы ответить самостоятельно, на ломаном русском:

- Ти есть точно думкопф и осель! Как бы эти трусливые и неумелые русские свиньи смогли разбить наша великая армия? Нет! - Хочешь, я сам предскажу будущее России? Россия и всякие украины навеки станут землями Великой Германии. Великогерманцы, высшая раса господ, будет управлять всем миром, а ви все станете нашими рабами. Вот это есть настоящая правда и настоящий будущее! А твои сльова - это лепет сумашедший раба. Ну, как эти бегущие от солдат Рейха унтерменшь могут взять Берлин?

- Они, мистер офицер, заваливали вашу великую армию трупами, расстреливали всех инакомыслящих, и так смогли одержать победу. А ещё эти коммунисты - антисемиты, и Сталин убил Мейерхольда, потом инициировал дело "кремлевских врачей". Они травили бедных евреев по всей стране.

- Ты с ума сошель! Как жидо-большевики могут быть антисемитами и убивать юде? Они что - убиваль сами себя? Гут... Я не буду тебья стрелять, не буду отправлять в лагер. Ты смешной и глюпий. Но ты будешь "Хиви", и если будешь корош "хиви", то будешь жить. Поняль?

- Да господин офицер, я рад выполнять все ваши приказы, - Пыжик облегчённо вытянулся перед своим "спасителем" ("Вот что значит культурная нация - всё-таки разобрались, оценили, хоть и не поверили!").

- Сейчас ты будешь это доказать! У нас есть пленный комиссар. Ты ведь ошень не любишь комиссар? так?

- Ещё как не люблю, мистер офицер!

Пыжик тут же схлопотал очередную оплеуху от переводчика:

- Кур-рат! Говорить надо: "Яволь, херр гауптман"!

Грюн что-то приказал ближайшим солдатам и, в очередной раз поморщившись от "благоухания, издаваемого Пыжиком, отошёл подальше.

Солдаты минут через пять приволокли израненного человека, в котором Пыжик с трудом узнал ротного политрука. Ещё один солдат откуда-то принёс фотоаппарат.

Гауптманн подошёл чуть поближе:

- Сейчас ты будешь доказать, как сильно ты не льюбишь коммунист и комиссар. Ты сам его будешь стрелять.

- Я?!

- Да, ты. Ты же хочешь быть короший "хиви", помогайт Великий райх?

- Да-да-да, конечно!... То есть, яволь, херр офицер! - от взгляда гауптмана Пыжику стало очень страшно.

"В конце концов, - лихорадочно размышлял Варсонофий, - что в этом такого? Ведь расстрелять комиссара - это благое дело для всего человечества. Этот уже не будет потом туманить мозги молодёжи, ходить по школам с дурацкими воспоминаниями. Мир станет чище. Да и, к тому же, этого немцы всё равно убьют..." Пыжик принял решение. Поэтому протянутый ему карабин взял без колебаний.

Политрука, который стоять самостоятельно не мог, и вообще был без сознания, прикрутили куском телефонного кабеля к задранной вверх станине опрокинутой "сорокапятки". Пыжик, боясь промахнуться, подошёл, почти упёршись срезом ствола в грудь. В этот момент Грищук пришёл в себя, поднял взгляд на Пыжика. Ничего, кроме усталости и презрения, в этом взгляде не было.