Дмитрий Королевский - Постфактум

Боги, даровавшие ему при рождении частичку своей силы, не оставили и здесь, на чужбине. Они послали ему спутников – подростков с непростой судьбой, не растерявших лучших человеческих качеств. Их судьбы сошлись, а к чему это приведёт, покажет ближайшее время.

Путники шли довольно долго. Годогост всё пытался вспомнить местность, разглядеть знакомые детали пейзажа. Тогда, после перехода, он был напуган, растерян и, конечно же, поступил глупо. Ноги сами несли его по таящей опасности ночной пустоши. Легкое заклятье «Ясный след» он все же не забыл, а вот Светляком предпочёл не пользоваться. К тому же ночь была довольно светлой. А небо… от вида незнакомых созвездий и одинокого диска Луны он едва не лишился чувств. Луна-дочь сиротливо светила на него сверху. А где же вторая вечная спутница – красная громадина, Мать? Он в другом мире! Тогда эта догадка показалась ему сумасшедшей…

– Почти дошли, – объявила Ясмина, щурясь и смешно морща носик от слепящих солнечных лучей. – Вон те развалины, там Одинокая топь!

Годогост и сам всё почувствовал. Ключ на груди вдруг мгновенно стал тёплым, но не таким горячим, как тогда, в колодце. Опасаясь новых ожогов, гмур все же достал его из-под одежды. Несомненно, это верный знак, они на правильном пути.

– Уж извините, это страшное место, – зеленоглазая спустилась с пригорка, вставая позади своих спутников. – Кто из вас пойдет дальше первым, решать вам, но я буду сзади.

– Кто, кто, – напыщенно заворчал гмур, выпятив грудь. – Конечно же, я!

Когда-то это была обычная многоэтажка: всего девять этажей, таких было множество в старом районе города. Разрушенная почти до основания, она являла миру остовы стен, укутанных плотным кольцом аномально высокого карагача и клена. В центре строения расположилось болото, заросшее осокой, мхом и камышом. Место говорило само за себя – тут живет множество тварей: летучих, ползучих, подводных и наводных. И всё же над всем этим разнообразием дикой флоры нависала необыкновенная тишина, изредка нарушаемая булькающими звуками жизнедеятельности топи. И ничего более. Даже вечно орущие лягушки – и те притихли. А может быть, их тут и не было вовсе? Как и не было жадных до крови комаров и множества других их собратьев.

– Нехорошая тишина, мёртвая, будто в склепе очутились, – тревожно хмуря брови, проговорил Годогост. – Мёртвая топь, а не Одинокая… Это название куда лучше подходит для этого места.

– Почему тут так тихо? – недоумённо спросил Илья у Ясмины. – Тут что, вообще никто не живет?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Я ничего толком не слышала об этом месте. Так, обрывочные рассказы, которые иначе как враками не назовешь. Никто не вернулся отсюда.

От собственных слов ей стало по-настоящему жутко, по спине прошёл озноб. Только сейчас она осознала всю неизбежность ситуации. Как, вообще, ей удалось ввязаться в эту авантюру? Ну, показала дорогу, а дальше можно же было просто не идти.

– Оно и к лучшему, ежели никого нет. В прошлый раз я тоже никого не увидел. Надо найти тот затопленный подвал, – подытожил гмур, протискиваясь сквозь плотно сплетённые меж собой ветви деревьев. – А там видно будет.

Годогост дотронулся до висящего на цепочке ключа. Теперь тот был гораздо горячее. Всё правильно. Так и должно быть, ведь они на верном пути.

Путники двинулись в обход болота, пробираясь сквозь нагромождения строительного материала. Мысли Ясмины по поводу её необдуманного поступка улетучились. Их сменила необоснованная тревога. Её преследуют. Её вот-вот должны догнать разъяренные родственники. В голове девушки всё чаще стали возникать образы дяди Аббаса и братьев-близнецов. Они были мертвы и приходили, оживленные сознанием, именно такими, какими она их видела в последний раз в подвале – изуродованными и окровавленными. А еще этот странный туман, вылезший из закоулков, заключил в свои серые объятия одинокую топь. Он пугал не меньше видений, от него веяло ледяным холодом и запахом разлагающейся плоти.

Илья шёл вслед за гмуром. Сзади, сиротливо озираясь, брела Ясмина. Пару раз Илья оборачивался спросить, всё ли у неё в порядке. Девушка выглядела напуганной и очень растерянной. Впрочем, она кивала и говорила посиневшими, будто от жуткого холода, губами: «Хорошо. Всё хорошо».

От тумана, что таинственным образом заволок болото, и впрямь тянуло несвойственной для этого времени года прохладой. Кажется, даже лучи солнца, так нещадно палившие троицу по пути к топи, здесь потерялись, утонули в сером сыром мареве.