Дмитрий Королевский - Постфактум

– Она единственная, кто ко мне хорошо относился после смерти папы, – Ясмина, не находя себе места, стала мерить подвал шагами. – Твари, они убили её!

– Так что же мы её не забрали? – искренне удивился Годогост. – Если бы ты сказала…

– Она была обречена, – перебил его Илья. – Укус болотного клеща убивает жертву, пусть сама смерть и затягивается на несколько мучительных месяцев.

– Эвона как! Да только Годогост и не такую хворь сымал. Врачевать – не воевать, тут другая ворожба нужна, но и она мне подвластна! – с серьёзным видом произнёс гмур, оглаживая черную бороду.

– Не успели бы, – девушка вновь присела на скрипучую кровать. – Пилигримов много, всех бы перестреляли.

Занявший лавочку Годогост заворчал на незнакомом языке, полез под балахон, доставая знакомые тряпичные мешочки. Тонкая полоска света из-под неплотно закрытой двери колыхнулась, на мгновение исчезая. Кто-то был снаружи. Затрещали кусты и путники напряглись, вслушиваясь в звуки. Пилигримы? Неужели нашли?

Крысиная морда протиснулась в щель, слизистый нос, лишенный усиков, стал обнюхивать помещение.

– Вот же тварь, напугала! – с облегчением выпалил Илья, замахиваясь на мутанта рукой. – А ну, пошла отсюда!

Мутант взвизгнул и исчез из виду.

– Хитрая сволочь, на разведку приходила, ночью здесь их будет целая стая, – Ясмина поёжилась, обхватив руками узкие плечи.

– Вы собираетесь провести здесь ночь?! – удивился Годогост. – Неужели нет более безопасного и добротного места?

Молодые люди переглянулись.

– В округе такого нет, – выразил общую мысль Илья.

– Боги, что же это за мир такой жалкий?! – выпуская густой дым, проговорил Годогост и добавил, сверля присутствующих строгим взглядом:

– Вы как хотите, но мне надо возвращаться домой! Пока ещё не знаю как, но я обязательно найду способ!

Когда Илью выпустили из карцера, и он приступил к ежедневным обязанностям на свинарнике, голод уже сводил его с ума. Днём, когда солнце нещадно палило изуродованную войной местность, было ещё терпимо. Тяжёлая работа на жаре выматывала, а жажда приглушала все остальные потребности. Но так не могло продолжаться вечно, силы оставляли молодое тело, парень сильно похудел и едва справлялся с поручениями.

– Ты что это, беляк, захворал? – спросил Фарит, расплывшись в ехидной улыбке. – Сдохнешь, наверное, скоро, как все твои предки. Шевели ногами, нам ещё пять загонов от дерьма надо очистить!

В тот самый день Илья решил пойти на беспрецедентный шаг – воровство. Сумасшедшая тяга к столовской еде прошла. Даже будучи голодным, он испытывал отвращение к этой пище. Узнать же, чем потчуют воспитателей-надзирателей, было его давней затеей. Сабина, как и другой начальствующий персонал, жила в отдельной комнате, в ней же предпочитала ужинать после трудового дня.

Он пришёл к её окнам, когда стемнело. Его казарма была погружена в безмятежный сон, поэтому выбраться оказалось делом плёвым. Запах жареного мяса, такой сладкий, манящий, Илья почувствовал ещё на подходе. Их не кормили мясом, в лучшем случае воспитанникам Интерната доставались внутренности животных и птиц, разведением которых они же и занимались. Подобное поощрение было ежемесячным и горячо встречалось подростками и детьми. Ароматы готовящихся блюд из другой, закрытой для рабочих, столовой, конечно же, долетали до них. Кто-то даже видел, как готовят для воспитателей. Впрочем, заострять внимание на подобной мелочи никто не помышлял. Тяжёлый трудовой день заканчивался миской сытной каши и травяным отваром, и этого вполне хватало.

Пластиковое окно с пожелтевшими от времени рамами и разбитым стеклопакетом было распахнуто. Небольшую комнату заливал мягкий свет затухающей керосиновой лампы. Сабина распласталась на широченной кровати, занявшей большую часть жилища, абсолютно голая, не удосужившись прикрыться. Складчатое тело сотрясалось от сбивчивого, тяжелого храпа и громких звуков, характерных для повышенного метеоризма. Про таких говорят: «Мутант ползадницы сожрёт, а она и не проснется!» Остатки трапезы валялись вокруг толстухи: на скомканной засаленной простыне, на подушке и полу. Илья скривился от отвращения. Комната Сабины напоминала его рабочее место – свинарник. Однако кое-что из съестного воспитательница решила оставить на утро. Тарелка с жареным мясом стояла на прикроватной тумбочке. Стоило только перевалиться через подоконник – и желаемое будет в его руках. Илья сглотнул вмиг наполнившую рот слюну. Желудок жалобно заурчал, да так громко, парень не на шутку испугался, что его услышит Сабина. В ту ночь и десятки последующих всё проходило гладко, за исключением сильных приступов диареи. Немудрено, ведь Илья впервые ел мясо и другую незнакомую еду, буквально утопающую в свином жиру. «Сколько веревочке ни виться, а конец будет», – эту древнюю пословицу он прочитал на занятиях. А потом она воплотилась в реальность. Сабина поймала его, и это не сулило ничего хорошего.