Кира Айсберг - Оборотная сторона

Конечно, все, что происходило вокруг, было ненормальным, но почему-то меня уже не пугало. Томило и душило лишь расставание с родными. Но и оно не было ужасным, потому что я знала: они останутся на лицевой стороне, и от этих мыслей мне становилось спокойнее. В конце концов, мне уже не 10 лет.

Я зашла в свою комнату, ожидая увидеть полную разруху, но комната почти не изменилась, если не считать толстого слоя пыли на всех горизонтальных поверхностях и мохнатой лапы мусорщика за окном. Лапа закрывала почти все окно, поэтому я включила свет. Он, как и в коридоре, был тусклым и подошел бы больше маленькому подвальчику, а не комнате молодой девушки. Смотреть на лапу монстра не хотелось, и я задернула портьеры, а чтобы не было щели, скрепила их между собой заколкой-крабом. Так лучше!

Усталость навалилась на меня тяжелой мохнатой лапой монстра. Я поставила чашку чая на прикроватную тумбочку и легла на кровать. Не обращая внимания на огромное пыльное облако, которое при этом поднялось в воздух, и моментально уснула.

Не знаю, сколько я спала, но проснулась я с сильной жаждой. Протянула руку к прикроватной тумбочке, взяла стакан с чаем. Выпила залпом. Чай был холодным, но очень вкусным.

В комнате было темно, наверное, лампочка перегорела окончательно. Я встала, подошла к окну и отстегнула заколку. Между портьерами сразу пробился яркий солнечный свет. Лапы монстра не было, я дернула портьеру в сторону, и она с громким чужим скрипом отодвинулась. Я зажмурилась.

Наконец глаза привыкли к яркому свету, и я осмотрела свою комнату. Она изменилась, стала казаться родной и чужой одновременно. Кровать, стул и письменный стол изменились совсем немного, они всего лишь отрастили по дополнительной пятой ножке. Все остальные вещи изменились основательно.

Книги не только поменяли внешний вид, но и содержание. Теперь учебник по алгебре для 10-го класса назывался «Учебник по числу 10». Я открыла книжку, каждая страница его была исписана одной только цифрой «10». Десятка была написана разными способами и шрифтами. Там были совсем маленькие десятки, почти неразличимые, и большие, на всю страницу. Десятки прописные и печатные, написанные с наклоном и без, квадратные десятки и круглые. Десятки треугольные и десятки в виде лебедя с яйцом. Это был самый бесполезный учебник, который я когда-либо держала в руках.

Очень изменился мой альбом выпускника 9-го класса. Фотографии в нем словно попали под водопад красок. Все люди были неузнаваемы, лица потекшие или перевернутые. Встречались лица перемешанные, например, нос находился на лбу, а глаза на щеках, уши могли занимать центр лица в виде уродливой бабочки, а рот где-нибудь на подбородке. Неприятное зрелище.

Обычные шариковые ручки изогнулись, у них появились маленькие тонкие ручонки, пять штук на каждой. То же произошло с карандашами. Хотя эти предметы поменяли внешний вид, они оставались всего лишь письменными принадлежностями. Чего не скажешь о моей расческе. Расческа была живой, она покрылась волосами, как будто всегда о них мечтала. Волосы были похожи на мои, такие же светло-каштановые и слегка вились. У нее появились глазки, ротик и даже, кажется, носик и ушки, и пять лапок совсем тоненьких, слегка трясущихся. Похоже, в этом мире все ходят на пяти лапах. Хорошо, что у меня не отросла еще одна нога. Я улыбнулась своим мыслям. Протянула руку, и расческа забралась мне на ладонь. Наверное, нужно будет дать ей имя, раз она теперь живое существо. Надо же, я так хотела домашнее животное, и теперь у меня оно есть – странное живое существо.

С улицы донесся звонкий смех. Я распахнула окно, и меня сразу обдало летним теплом. Еще вчера деревья стояли с почками, а сегодня уже вовсю зелеными. Но сейчас меня это не интересовало. Лишь голоса были важны, их обладателей я увидела сразу. Две девочки качались на качелях и громко смеялись. Совсем маленькие, чтобы гулять одним. Я с облегчением вздохнула. Если есть дети, значит, где-то рядом их родители. А это значит, что здесь много людей, может быть, даже семей.

Я осмотрела двор, рядом с детьми никого не было. Только около моего подъезда сидела девушка в легкой зеленой куртке и фляжкой в руке. Она с удовольствием потягивала что-то через соломинку, но на детей совсем не смотрела, будто бы даже их не замечала.

Расческа на ладони пискнула. Я поставила ее на подоконник, и она чуть сжалась, опасливо подошла к самому краю и снова пискнула. Потом засуетилась, забегала по кругу, как заводная игрушка на пяти ножках. Пришлось посадить ее в карман, где она сразу притихла.