Рон Гуларт: Оборотная сторона 'Даунсайд'

Он еще не знал, что был уже убит ими.

Это случилось в четверг, 13 января 2033 года в зоне пояса Холода, но он не ощутил и намека на это даже спустя несколько недель. Тогда он и на самом деле еще не мог вообразить, что черта под его жизнью уже подведена и песочные часы уже роняют последние крупицы из опустевшего пространства, когда-то составлявшего его жизнь, а он сам стремительно катится в преисподнюю, прямо в объятия смерти. Он все еще чувствовал себя вполне здоровым и не имел никакого представления о том, какой ужас подстерегает его.

Поэтому, когда однажды в туманный и теплый мартовский полдень неожиданно раздался сигнал зуммера вмонтированного в его голову полицейского телефона, Зак Торни посчитал его за обычный вызов к начальству.

Зак ожидал очередного задания от АФП и наслаждался коротким отдыхом, вытянувшись на кровати рядом с невероятно красивой абсолютно голой платиновой блондинкой. Каждый дюйм ее стройного, чуть удлиненного тела покрывал ровный золотистый загар.

Ее звали Тимпани Кворл, и она была наследницей огромного состояния, включавшего компанию по производству дешевых продуктов «Даунсайд Фрайд Темп». Сейчас она едва слышно бормотала что-то, склонившись над правым ухом Зака. – …или же мы можем отправиться в Нью-Акапулько, где у отца имеется отлично оборудованная гостиница. Возможно, тебе бы больше понравился «Парижский Редут», Зак, где на следующей неделе отец собирается открывать круглосуточное бистро. Но на самом деле, по собственному настроению, я бы предпочла отправиться в Белую Африку, куда-нибудь…

Зак чуть пошевелился и перешел в состояние, очень близкое к легкой дремоте, приклонив свою помутившуюся от сна голову на ее гладкий бок, как раз чуть ниже того места, где виднелась ее левая остроконечной формы грудь. Сосок чуть щекотал его, подергиваясь в такт со словами, которые произносила эта красотка.

– …Возможно, ты достаточно уже повидал снега за время своей работы, но я бы не отказалась покататься на лыжах в Арабских Альпах. Я имею в виду Швейцарию, большую часть которой купил шейх Раши Сиджар и в значительной мере перестроил все вокруг…

Дремота по-прежнему не выпускала его из своих объятий, заставляя погружаться в сон. Все окружающее, включая мягкий северокалифорнийский говор девушки, ее дыханье, теплота ее загорелого тела, легкое колебание простыни – все благоприятствовало сну, все убаюкивало его.

Во всяком случае, в течение нескольких последних недель Зак ощущал повышенную потребность в сне… Он спал по восемь, а иногда и по девять часов.

– …А что ты думаешь по поводу Колоний? Ты расположен к путешествию в космос? Отец всегда был не против одолжить нам один из своих шаттлов. Мы могли бы отправиться на Двадцать шестую или может быть на Двадцать седьмую колонию. Что до меня, то я без ума от обеих. Ты же, Зак, несколько циничен, и не можешь в полной мере получить удовольствие от их видов. В прошлом месяце мы даже открыли на одной из них гостиницу, на Двадцать седьмой, которая оформлена в стиле приграничных районов той поры, когда там поселялись пионеры Запада…

Его глаза безвольно закрывались, блуждая вдоль выпуклых очертаний ее левой груди, из-за которой он видел торчащий сосок правой. Он поднимался и опускался, поднимался и опускался…

Брртззз!

Этот сигнал раздался в его голове, и только он мог слышать его.

Однако это было для него привычным. Он не поднялся и даже не вздрогнул, когда сигнал прозвучал. Только глаза его открылись чуть шире, и уже ни тепло, ни сам вид волнующего тела Тимпани больше не радовали его.

– Я отдаю свой голос за «Парижский Редут», – произнес он наконец, усаживаясь на постели.

– Ах, Зак, да слушаешь ли ты меня.

– Я был просто поглощен услышанным.

– По отношению к мужчинам это называется спал.

– Ты проводишь слишком много времени среди администраторов фирмы дешевых продуктов. – Он соскользнул с откидной кровати на пластиковый, мягких кремовых тонов пол своей спальни. – Мне нужно позвонить по видеофону.

– Неужели это ужасное устройство, которое они вмонтировали в твою голову, вновь затарахтело? – спросила Тимпани.

– Вообще-то ты не должна ничего знать об этом зуммере, который был имплантирован мне Агентством Федеральной Полиции, – сказал он, нагибаясь, чтобы поднять протез своей левой руки, лежавший прямо на термопокрытии пола. – И звук его вовсе не похож на тарахтение, он гораздо более мелодичен…