Рон Гуларт - Незримые оковы

Он побежал. И они убили его. Пять выстрелов, прогремевших почти одновременно, буквально разорвали его в клочья. Но, хотя все посчитали его бегство доказательством виновности, Энди Стокер не был виновен.

По крайней мере, на этот раз.

Но поскольку случаи душительства прекратились, дело было официально закрыто. И никто, кроме меня, не знает, как все случилось в действительности. Когда я во всем этом разобрался, Энди был уже мертв, и я уверен, что в лос-анджелесском полицейском управлении мне не поверят. Да кроме того, кое-кто из отдела по расследованию убийств мог бы меня приметить, вздумай я заявиться в полицейский участок в секторе Пасадена. Что-то не хочется рисковать.

Так что вы первый, кому я собираюсь рассказать об Энди Стокере, обо всех этих душительствах и о том, кто на самом деле совершал эти странные преступления.

Впервые я своими глазами увидел Энди в жаркий мглистый полдень в августе 2005 года. Он стаскивал с себя часть одежды прямо у входа в главное здание Катаклизмобезопасной Студии в секторе Лос-Анджелеса Бюрбанк.

Заметив его сквозь окно с односторонней светопроводимостью, я выскочил из своего крошечного кабинета и бросился к выходу.

— Маску! — взревел обшарпанный робот-секретарь, обслуживавший контору.

— Простите? — я задержался на пороге.

— Во-озду' нее бе'опасен. Наде'те маску!

— Ох, правда, — я кинулся обратно к своему парящему металлическому столу, вытащил «дыхалку» и натянул ее на голову.

— Чу-уть здо'ово не по-омер! — вякнул старый глист, когда я появился снова.

В Коннектикуте, где я живу, воздух обычно пригоден для дыхания, так что у меня нет привычки все время надевать защитную маску.

Я вышел на улицу, где было темно и жарко, как в аду. Когда глаза немного привыкли, я увидел, что Энди стоит уже без рубашки и стучит по своей широкой груди.

Охранник — робот-андроид — разглядывал его с тупым выражением на матовой физиономии, не опуская своей «пушки».

— Все в порядке! — крикнул я, устремляясь к проходной. — Это ко мне!

— Ты вот на это-то посмотри, — говорил Энди охраннику, тыча пальцем в сертификат, вытатуированный у него на груди.

— Ты же запрограммирован на чтение. Через все это я прошел, с честью, от самого Пасаденского театра для сумасшедших преступников. А теперь я чист, как стеклышко. Неважно, что там толкуют в отделе убийств…

— Предъявите пропуск, — упирался охранник-гуманоид. — Меня не интересует ни ваше тело, ни что там его украшает. И ваше преступное прошлое тоже. Мои обязанности…

— Эй, с ним все в порядке, — сказал я, приблизившись. — Он пришел ко мне.

Охранник приложил свободную от «пушки» руку к своему металлическому уху:

— Э?..

Энди шагнул ко мне и ткнул в мой противогаз кулаком.

— Не носите вы эти американские маски. Особенно эти дурацкие «джи-ай». Они и речь искажают, и пропускают внутрь всякую дрянь из воздуха, так что средняя лабораторная крыса сдохла бы в пятнадцать…

— Ах, сэр, я узнал вас по новоанглийскому покрою вашего рабочего костюма, — сказал мне охранник. — Настоящая Лига Плюща! Я сразу разглядел сквозь этот смог. Вы — джентльмен из «Олдиз Лимитед».

— Так и есть, — завопил я в свой микрофон. — А это — Энди Стокер, прибыл поработать техническим консультантом в ностальгическом шоу «Легендарные образцовые убийцы прошлого», которое мы готовим.

— Я сам — образцовый убийца, — сообщил Энди охраннику, скромно улыбаясь. — Пять лет назад я был известен как Капитан Полночь. Потому что я всегда, так сказать, укокошивал точно…

— У меня память только на два года, сэр, — сказал андроид. — Для шоу-бизнеса этого достаточно. Так вы были знаменитым убийцей, вы говорите?

— Я задушил девять человек и сразу попал на первые страницы еженедельников «Жизневремя» и «Маммона», — Энди нагнулся и подобрал свою рубашку, на которой не было опознавательной карточки.

Я заметил торчавшую из его спины красноватую лампочку омерзительного вида, но не стал ничего спрашивать.

— Пойдем, Энди, — сказал я, беря его за руку. — Я покажу тебе студию.

Энди продолжал обращаться к охраннику:

— Я был самым знаменитым преступником, которого спровоцировало телевидение. Хотя сейчас меня уже забывают. Все, кроме этого чертова отдела убийств лос-анджелесской полиции.

— Вы за ним присмотрите, сэр? — спросил меня охранник.

— Не нужно за мной присматривать, — огрызнулся Энди. — Говорю, я теперь чист, — он ткнул в свою татуировку, — я больше никого не задушу. Пока для меня не создадут какое-нибудь телешоу с насилием. Да с тех пор, как мне запретили (под честное слово) иметь, смотреть и даже трогать телевизор или видеостену, или что-нибудь вроде этого, маловероятно, что я…