Кира Айсберг - Оборотная сторона

Больше эту комнату нельзя было назвать Егоркиной. В ней, казалось, не было ни стен, ни потолка, ни пола. Нет, не верно. Все это было на месте, вот только было из зеркал. Сплошных, без соединений, огромных зеркал. Словно комнату отлили сплошным зеркальным кубом, и лишь открытая дверь, казалось, висела в бесконечности.

Я шагнула в комнату, отражаясь во всех зеркалах бесконечным множеством, и сразу потерялась, пропало ощущение пространства. Я словно стояла над бездной, а вокруг меня существовала лишь пустота. Снова закружилась голова. Я закрыла глаза и, пошатываясь, вышла из комнаты. Кошмар какой-то, что это за зеркальная комната и зачем она нужна? На себя любоваться, что ли? Я закрыла дверь в бывшую комнату брата. Ладно, и с этим разберемся потом.

Я подошла ко второй двери. Вспомнила, что вчера в этой комнате сидел отец и что-то мастерил. Вспомнила, как комната пропала вместе с ним, а значит, вполне возможно, что ее так и нет. Стало опять грустно, захотелось уйти и оставить все как есть, но я потянула ручку на себя. Дверь не открылась, но теперь у меня появилось устойчивое ощущение, что за дверью что-то есть. Тогда я толкнула ее, но ничего не произошло. Дверь осталась закрытой, хотя замка я не увидела. Я подергала дверь еще и даже попыталась ее выбить. Зря, конечно, только сильно ушибла правое плечо, и теперь оно болело.

В кармане раздался писк. Надо же, про ожившую расческу я успела напрочь забыть. Я вынула зверюшку из кармана, она тут же вскарабкалась по рукаву на больное плечо и притихла. Интересное, странное создание. Я погладила ее здоровой рукой, и расческа ласково пискнула.

Во входную дверь постучали, и я от неожиданности подпрыгнула. Сердце бешено заколотилось то ли от испуга, то ли от предвкушения. Я подбежала к двери и сразу открыла ее, даже не подумав посмотреть в глазок….

***

Голова раскалывалась. Я лежала на чем-то жестком, ужасно неудобном. Издалека доносились слова. Я с трудом могла их разобрать.

– Пей! Пей, говорю! Глотай!

Чьи-то руки с силой надавили на нижнюю челюсть, открывая мне рот. Холодная сладковатая жидкость обожгла пересохшую гортань и стекла по губам и шее. Жжение в горле прекратилось, и мне стало чуточку легче. Я попыталась открыть глаза, но безуспешно.

Незнакомый голос зазвучал более отчетливо, приказывая мне выпить еще. Я послушно сделала глоток.

– Ты молодец! – услышала я, и кто-то нежно накрыл меня одеялом, а под голову подсунул подушку. Еще немного стало легче, и мысли в голове наконец обрели очертания. Нужно понять, что вообще произошло. Но для начала надо постараться и вернуть себе подвижность. Я пошевелила рукой, потом ногой. С трудом, но получилось. Попыталась открыть глаза, но вновь безуспешно.

Еле слышно, сказать громче сил не хватало, я спросила:

– Ты кто?

– Твоя половинка. Здесь все разделены на пары. Ты и я что-то вроде близнецов. Я почувствовала тебя сразу, как только ты стала переходить. Я перешла неделю назад, мне пришлось тебя ждать.

─ Перешла…? Конечно. Оборотная сторона мира, – я все вспомнила. Я на оборотной стороне, у себя дома. Стук в дверь, а потом ничего. Почему? И почему у меня так сильно болит голова?

– Как ты… – выдавила я слова, но вопрос за меня закончил голос.

– Вошла? Ты открыла мне дверь, а потом бах, в обморок упала. Бедняжка. Это, наверное, от избытка чувств.

Силы постепенно возвращались, я с трудом открыла глаза. Ударил яркий ослепительный свет, заставив опять зажмуриться.

– У тебя тут миленько, – сказала гостья.

Глаза, наконец, окончательно свыклись с солнечным светом, и я увидела, что лежу на полу в своей комнате, около кровати, которая заслоняла мне вид на обладательницу голоса.

– Я дотащила тебя до комнаты, но на кровать поднять не смогла. Прости! Я – Лиана. А как тебя зовут?

– Виктория!

Слова стали даваться легче, руки и ноги я ощущала уже хорошо, только вот голова все еще болела. Я провела рукой по голове, на затылке хорошо прощупывался шишак.

– Виктория… – словно смакуя мое имя, повторила гостья.

Я привстала, опираясь на кровать, села. Теперь мне было хорошо видно гостью. Худенькая невысокая девушка в зеленой курточке. Та самая, что сидела около моего подъезда. Большие раскосые глаза выдавали в ней то ли корейские, то ли японские корни, никогда не разбиралась в этом. Цвет глаз был неестественно синий, словно небо перед грозой. Ресницы длинные, а брови черные, как смоль, и такого же цвета волосы.

Девушка улыбалась снисходительной улыбкой. Будто бы говоря: «Бедняжка, упала в обморок и ударилась головой, какая жалость».