Кира Айсберг - Оборотная сторона

Одеты парни были одинаково, будто братья-близнецы: огненно-красные плащи, такие же яркие ботинки на ненормально высокой платформе. Полуторалитровые бутылки на толстых веревках висели на манер сумок. И ни капли зеленой гадостной слизи. Мерзкая субстанция сторонилась их точно так же, как и меня.

Инопланетяне в красном уставились на меня, а я смотрела на них, чувствуя себя нелепо и слегка виновато. Такое чувство возникает, когда смотришь на инвалида в коляске. Ты понимаешь, что пялиться на него нехорошо, но и делать вид, что его не замечаешь, тоже неправильно.

– Она что, нас видит? – вдруг спросил Высокий у своего спутника.

– Похоже на то, – ответил тот.

Странные парни подошли поближе и остановились в метре от меня. Принялись с интересом рассматривать, словно работу известного скульптора, одобрительно кивая головами, слегка восторженно и воодушевленно.

– Она мерцает, что мы будем делать? – спросил Толстый.

– Ну, наверное, нужно ей что-то сказать. Она еще не видит всего. Может, удастся ее подготовить, помочь пережить? – слегка безразличным тоном ответил другу Высокий.

– Ты же знаешь, этому нельзя подготовить. Если она переживет эти сутки, она будет жить. Если нет, то я не хочу быть причастным к ее смерти. Мне достаточно и того, что происходит с нами, – рассуждал Толстый.

Они говорили обо мне, словно я была иностранкой и абсолютно не понимала русского языка. Хотя частично так и было, я понимала значение слов, но не понимала общего смысла.

– Я не только вас вижу, черт возьми, я вас еще и слышу! Объясните мне, что тут творится! – я кричала, и мне было без разницы, что подумают прохожие, они все равно меня не замечали.

– Хорошо, хорошо, только не ори, как тебя зовут? – спросил Толстый, поморщившись от моего голоса.

Лишь после его слов я поняла, что на улице слишком тихо. Никаких голосов, и только приглушенный шум машин, словно та трасса, по которой они ехали, находилась очень далеко.

– Вика, – произнесла я растерянным голосом.

– Значит, так, Вика. Тебе все равно мои слова покажутся полным бредом, но я постараюсь объяснить. То, что ты видишь вокруг необычное, – это оборотная сторона мира. Вернее, переходная граница. Раньше ты жила на лицевой стороне, а теперь переходишь на изнаночную.

Толстый говорил с ноткой жалости, и от этого становилось страшно.

– С чего бы это? – вырвалось у меня.

– Мы не знаем, по какой причине оборотная сторона выбирает тех или иных людей. Да это и неважно. Если ты мерцаешь, значит, переход начался, – очень вежливо объяснил Высокий.

– Вика… иди домой, выпей чаю, поспи. Прими этот кошмар как должное. Потом все будет нормально. Так живет много людей. Мы так живем. Тебе, главное, пережить первые сутки перехода, то есть остаться в своем уме… – поддержал друга Толстый.

– Ага, – замотал головой Высокий. – Самое главное, чтобы крыша не поехала. А потом привыкнешь.

– На оборотной стороне есть свои плюсы. Ты не переживай, – ободряюще заговорил Толстый. – Точно-точно.

Пришельцы с оборотной стороны замолчали, словно выискивая плюсы, и Толстый сказал:

– Во! Кушать совсем не нужно, только пить необходимо, – и они, словно сговорившись, отвернули крышки полуторалитровых бутылок и сделали несколько жадных глотков.

– Еще есть магия, – как-то сразу повеселев, продолжил Толстый. – Самая что ни на есть настоящая, как в сказках.

И все равно в их словах я слышала печаль, скорбь, может быть, боль. Даже известие, что оборотная сторона – это волшебный мир, меня не успокоило.

– Вы можете объяснить, кто те твари? – я указала на расплывчатые пятна. Хорошо, что я сейчас не видела их во всей «красе».

– Это мусорщики, они не причиняют вреда живым. Они поглощают только людские эмоции. В основном негативные эмоции: злость, страх, зависть, обиду, боль, ненависть. И все для того, чтобы люди жили со спокойной совестью, ощущали себя счастливыми, красивыми людьми, любили и радовались. Там, где по какой-то причине мусорщики не справляются и остается много слизи, возникают войны, землетрясения, наводнения. Счищать негатив с лицевой стороны мира необходимо, – наставительно подняв указательный палец в небо, ответил Высокий.

– Что мне теперь делать? – я задала вопрос, уже не надеясь получить благоприятный ответ.

– Попрощайся с родными, у тебя еще есть такая возможность, – почти прошептал Высокий и тут же получил толчок в бок от Толстого.

Меня словно кипятком ошпарили, я повернулась и побежала в сторону своего дома. Мысленно повторяя, что этого не может быть. По щекам потекли слезы, они словно промыли глаза, и жуткие мусорщики и гигантские коконы опять стали четкими.