Павел Мочалов - Танкист Мордора

Внешне капитан Мордора был вполне боеспособен, но внутри его терзало ощущение полной бессмысленности происходящего. Поначалу, когда каждый толчок повозки отзывался разноцветными пятнами перед глазами, голова разламывалась от боли, а желудок регулярно выворачивало наизнанку, думать было некогда. К ночи поднималась температура, и Серега спал какими-то урывками и без сновидений.

Но как только болезнь отступила, к Попову каждую ночь стала приходить Арета. Так же тихо и незаметно, как при жизни, она появлялась и во сне. Садилась напротив, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Молча смотрела на Серегу, иногда улыбаясь каким-то своим мыслям, и тихо исчезала под утро. Когда в одну из ночей Арета пришла вместе с сестренками, Попов не выдержал и пожаловался Гудрону. Орк внимательно выслушал, вздохнул и признался:

– А я каждую ночь со Снежинкой разговариваю. Это от душевного неустройства, господин. Вам кажется, что вы перед Аретой виноваты, я о Снежинке беспокоюсь, как она там одна, без меня.

– Это как раз понятно, Гудрон-батыр. Чувство вины, совесть и все такое. У меня цель в жизни пропала. Там, у себя, я понимал, к чему стремлюсь, чего хочу добиться и как прожить свою жизнь. А здесь? Это не мой мир, не моя война. Зачем я вообще сейчас с тобой еду? Может, мне со Снежинкой надо было спрятаться в горах? Может, нам совсем не надо на войну, а, Гудрон? Ни мне, ни тебе?

Урук закряхтел:

– С вами в Эред-Литуи не спрятаться. Это Снежинку никто искать не будет. Пропала и пропала, кому интересно? А вот вас, господин, искать начнут очень тщательно, слишком вы нужны Повелителю. Все перевернут вверх тормашками. Следы наши вычислят, ну и так далее. Нет, господин, это плохой вариант.

Гудрон потер ладонью череп и продолжил:

– А насчет смысла жизни я так скажу – смысл жизни в самой жизни. Мы со Снежинкой много об этом говорили. Для чего создано все живое? Чтобы жить – нет другого ответа. Все наши сомнения – от конечности жизни. Мы не можем успеть везде, сделать все. Приходится стремиться к чему-то одному. А возьмите, например, эльфов. Они вечны, а потому не морочат себе голову какими-то там особенными целями в жизни. У них на все хватит времени.

Серега помотал головой:

– Погоди-ка, Гудрон. Ты предлагаешь сложить лапы и плыть по течению, что ли? Расслабиться и получить удовольствие от жизни, не заморачиваясь, зачем и для чего?

Орк улыбнулся:

– Господин, вы просто боитесь. Вас потрясла смерть несчастной девочки, и вы неосознанно примерили эту нелепую случайность на себя. Вы тоже молоды, тоже будете рисковать, и этот риск вам кажется бессмысленным.

– Конечно, – возмутился Попов, – а он что, осмысленный? Я Родину защищаю, что ли? Великая Отечественная война уруков против эльфов! Обалдеть просто.

– Ну, по крайней мере, из состояния апатии я вас вывел, – засмеялся Гудрон, – а насчет осмысленности: ваша цель – выжить и попытаться вернуться домой. Правильно?

Серега задумался:

– Правильно. Молодец, Гудрон-батыр.

– Вот и получается, что вы рискуете осмысленно. Только победа Повелителя Мордора приведет к вашему возвращению домой. Если он проиграет, его телесная оболочка будет уничтожена и ваше возвращение окажется невозможным. Более того, победители не забудут, что вы «служили Злу», как они выражаются. Отомстят обязательно. Вот и выходит, что победа Мордора – ваша победа, как ни крути.

Беседа помогла: из состояния зеленой тоски Попов впал в полное равнодушие к происходящему. Будь что будет, и пошли вы все! Хотел даже выбросить кольцо, но в последний момент пожалел – слишком красивая вещь. Обоз катился на запад по бескрайней степи, постепенно удаляясь от северной Стены. Пейзаж почти не менялся, и дни были похожи один на другой, как братья-близнецы. Кашеварить теперь было некому, и Серега с Гудроном стали столоваться у обозников, отдав в общий котел остатки прихваченной в дорогу провизии.

Путешествие казалось бесконечным, но в одно прекрасное утро обоз встретил тылы армии «Запад». Огромное стадо, разбитое на гурты, перемещалось по травянистой равнине, ступенями опускавшейся к еще не видимой реке. Агыр тут же умчался искать старшего над этим мясным изобилием. Вернулся довольный собой, размахивая кусочком пергамента с печатью:

– Все сдал, до последнего барана! Видишь, Тарион, а ты меня пугал. А они даже считать не стали – загнали моих баранов к своим, и все! И лошадей так же.

Тарион хмыкнул:

– Твое счастье, что война уже идет, некогда баранами заниматься. Кто в этой суматохе посчитает, десять баранов на мясо забили или девять? Тут сейчас золотой поток струится – шире и глубже Андуина. Главное – вовремя карман подставить.