Владимир Матвеев - Каракал

Девушка, уже отошедшая от недавнего выплеска силы, робко сделала несколько шагов ему навстречу, остановившись в шаге от Матвея. Тот взял ее за подбородок, приподнял голову, повернул вправо-влево, а потом стремительно развернулся и широким шагом направился в переход между пещерами. Девушка лишь с грустью успела подумать, что Каракал решил не снимать с нее ошейника, когда последний вдруг несколькими неровными кусками упал на пол. Еще через мгновение один из йахинов, бережливо прибрал куски кожи и камни и снова исчез.

Ресидос, несмотря на свое отшельничество в этих пещерах, отказывать себе в обычных радостях и удовольствиях не торопился. Помещение, в котором оказался Матвей, совсем не походило на пещеру дикаря с разбросанными костями и расстеленными на каменном полу вонючими шкурами. Больше всего оно соответствовало какому-нибудь залу в средневековом земном замке, но с местным колоритом.

Высокий свод, у дальней стены очаг, который выполнял здесь роль камина. Справа от камина, скорее всего, еще один проход, ведущий дальше в глубь горы. Сейчас он был завешен портьерой или занавеской, что для Матвея было одно и то же, он просто не знал, как называются все эти бытовые причиндалы.

У левой от входа стены стояла большая кровать с балдахином. Посмотрев на нее, Каракал усмехнулся, представив себя этаким султаном в окружении одалисок. Шкуры все же были, но не вонючие, а тщательно выделанные и мягкие, которые были хаотически разбросаны вокруг кровати и возле камина.

В центре зала стоял массивный деревянный стол на толстых резных ножках, окруженный десятком стульев с высокими спинками. Столешница уже была застелена слепящей своей белизной скатертью, на которой стояли три кованых ажурных подсвечника, в которых вместо чадящих свеч мягким светом горели небольшие палочки, похожие на земные хемилюминесцентные источники света.

И заканчивалась меблировка небольшим бюро и несколькими сундуками. Вот, впрочем, и все. Хотя нет, весь этот антураж не отдавал бы средневековьем, а был бы похож на обычную его реконструкцию, качественную, но все же реконструкцию, если бы не йахины, замершие, словно гвардейцы, каждый на своем месте.

«Ну а что, — подумал про себя Матвей, — есть потомственные кузнецы, портные, гончары, воины, офисные менеджеры, наконец. Почему бы не быть и потомственным слугам? И кстати, не такие они уж и маленькие, просто это я со своими ста девяносто двумя сантиметрами высокий. А так в них метр пятьдесят точно есть».

— Прошу, мой Лорд, — главный йахин указал вправо от себя, где Матвея дожидались две миниатюрные, словно фарфоровые куклы, девушки: одна с начищенным кувшином, другая со свежим полотенцем. И лица в этот момент у девушек были такие, что казалось, держат они как минимум королевские регалии, а не сосуд с водой и вытиральник лица.

— Вот такими они всегда были, — улыбнулась Патиара. — А не забитыми рабами. Смотря на них, мне кажется, что именно у них за спиной многие поколения высших аристократов, а не у тех, кто таковыми себя считает сейчас.

— Вот это уж точно, — согласился с ней огр, пробормотав это себе под нос. Однако Матвей уловил его слова, попутно отметив, что ушки его действительно стали слышать гораздо лучше.

Сполоснув руки и лицо, Каракал, было, подумал садиться за стол, но передумал и попросил, чтобы принесли вводы еще, чтобы можно было окатить себя хотя бы по пояс.

— Лорд, может тогда сначала купальня? — поинтересовался Наритос.

— Не, дружище, — покачал тот головой. — Я уже и сам начинаю ощущать, что не ел пять суток.

— Как скажете, мой Лорд, — кивнул тот.

На время обеда Матвей выпал из реальности. Он и не предполагал, что проголодался настолько сильно. Блюдо менялось блюдом, жареное чередовалось с вареным или тушеным. Овощи и мясо, паштеты и соусы, рыба и дичь. В какой-то момент он даже перестал удивляться, откуда в горной глуши продукты, из которых все это приготовили. Каракалу нужно было восполнить энергию, которую он потерял во время пятидневного погружения в «кенсамо» и в результате перестройки организма которая почти незаметно, но все еще шла у него. И еда, что он закидывал в свою утробу, практически не чувствуя вкуса, была для него всего лишь топливом.

Но любое вместилище чего-либо имеет свой конечный размер, в том числе и желудок. Матвей сыто откинулся на спинку стула и увидел на себе множественные взгляды с разными эмоциональными оттенками.

Несмотря на то, что лица йахинов были непроницаемы, как у восковых статуй Музея мадам Тюссо, их одолевала гордость. Гордость за то, что они даже в таких спартанских условиях смогли показать все свое мастерство в готовке, сервировке и обслуживании Лорда. Гордость за самого Лорда, который словно пылесос подмел все то, что было поставлено перед ним. И наконец, окончательное осознание того, что они снова находятся на своем месте.