Владимир Матвеев - Каракал

— Прости, командир, — почему-то смутилась девушка.

— За что? — поднял в изумлении брови Матвей. — Ты выполняла свою работу. Меняем позывной?

— Нет, конечно. Он меня полностью устраивает. Я — Плутовка, — и невинно захлопала глазами, рождая на лицах товарищей улыбки.

— Ну и, наконец, Мальвина. Есть сказочный персонаж с голубыми волосами и большими глазами. Отавия так смотрела на меня, когда я первый раз обедал у Дидары, что глаза у нее были, наверное, даже больше, чем у ее сказочной тезки.

— Не у одной меня такие глаза были, — усмехнулась фурия. — В разумного просто не могло влезть столько еды. К тому времени даже Утес давно поглаживал свой необъятный живот, но не ты, командир. Кидал в себя все, до чего руки могли дотянуться, как дрова в костер.

— Я же говорил, что у меня растущий молодой организм, — пожал он плечами, — а вы не верили.

— А Утес и Бесовка? — девичье любопытство было удовлетворено, но не до конца. — С огром понятно, а с твоей женой? Почему у нее такой позывной? И правда, что она у тебя уже третья? А первые две — кто они? Красивые? А к какому клану принадлежат? Они ведь из Семиградья? Берката и сумеречная эльфийка, да? Не из свободных же родов они?

Матвей даже не прислушивался, кто из фурий задает каждый из этих вопросов. Да и неважно это было, для него они звучали от одного лица. Но последний вопрос вдруг царапнул его слух.

— Откуда вы знаете? — нахмурился он.

— Не сердись, командир, — это всего лишь слухи, — попыталась успокоить его Кинзи. — По брачной вязи на предплечье можно разобрать, к какой расе принадлежит избранник. Это не одна общая татуировка — она состоит из трех отдельных элементов, сплетенных воедино. Странно, что ты этого не знаешь.

— Я еще много чего не знаю, Паприка, — вздохнул парень.

— Вот только последний узор на твоей руке и узор на руке Бесовки никто не может уверенно идентифицировать, что говорит о том, что вы такие же модифицированные сумеречный эльф и берката, как мы мадгарские колдуны.

Два метательных ножа беззвучно покинули свои гнезда на перевязи Каракала и замерли напротив зрачков замерших Кинзи и Рикарды. Одновременно с этим, опоздав буквально на мгновение, руки суккубы выстрелили в стороны, касаясь режущими кромками кхукри шеек Алеры и Отавии.

«Хреново заканчивается благодушный разговор, — подумал Матвей, контролируя всех четверых. — Начали за здравие, а заканчиваем чуть ли не за упокой».

— Командир, — осторожно произнесла Кинзи, уставившись на острие ножа. — Не обижай нас своим недоверием. Об этом знают только служитель храма и наша четверка. Со служкой мы поговорили, и рот он будет держать на замке. А что касается нас, то я специально завела этот разговор, дабы показать, что теперь мы твои бойцы. Как минимум, на полгода. Мы не совсем законченные стервы, чтобы плевать в спину того, кто спас нас на берегу Сенты. Просто, если об этом знаем мы, может узнать и кто-то другой.

Швырковые ножи, удерживаемые «призрачными руками», повисели еще мгновение, а потом вернулись на свои места.

Едва они с тихим шелестом заняли уютные гнезда, как и руки Бесовки опустились, возвращая свое оружие на предназначенное ему место.

— Все демоны инферно, — раздался восхищенный голос Плутовки. Она, наверное, была единственной, кто этот неприятный инцидент рассматривал немного с другой стороны. — Я тоже хочу так.

— Что так? — не понял Матвей.

— Действовать, как вы, — удивилась она, думая, что говорит очевидные всем и каждому вещи. — Вы с Бесовкой были единым организмом. Нет не так — у вас словно одна голова на двоих была, так будет правильнее. Не знаю, как ты удерживал свои ножи, но руки подруги я заметила, только ощутив прикосновение к шее холодной стали. В этот момент я почувствовала себя зеленой соплей, которую привели в тренировочный зал, на первое ознакомительное занятие.

— Не у одной тебя были такие мысли, — буркнула Мальвина, ехавшая по другую сторону от суккубы.

— Как вы узнали? — слушая Алеру, Матвей лишь покачал головой, а потом вновь повернулся к Кинзи. — Я особо никому не показывал свое правое предплечье.

— Служка, — кратко ответила та. — Твое предплечье действительно не видно — ты не появляешься без своих интересных наручей. Но служитель храма видел его целиком, когда проводил церемонию. А Бесовка, когда заворачивает рукава куртки, обнажает почти треть своего узора. Так вроде ничего страшного, но для тех, кто будет целенаправленно искать, к чему прицепиться, этого будет вполне достаточно.