Владимир Свержин - Крона огня

— Прошу извинить, что вмешиваюсь в вашу беседу, — вклинился Бастиан , — тут просто упоминали мое имя.

— Имя простое, потому и упоминали просто. Шо-то хотел сказать или просто соскучился по моему голосу?

— Мне тут вдруг подумалось…

— Умник, тебе постоянно думается и совершенно не вдруг. Давай, не тяни.

— Среди хаммари почти не встречаются похожие на человека. А те, кто хотя бы отдаленно похож, отчего-то, по неведомой мне причине, демонстрируют зачатки интеллекта. Таков был тот странный тип, что держал в склепе Брунгильду, и тот, который раздавал абарам мечи. А Фрейднур всем своим видом, должно быть, напоминает этим тварям древнего творца, он живое воплощение Эйа, только без чешуи.

— Погоди, погоди, — вспоминая недавние слова дракона в мрачном кратере невесть каких гор, торопливо заговорил нурсийский принц, — старший Дагоберт что-то говорил, мол, это сейчас Фрейднур такой, совсем как дитя малое, а потом быстро начнет умнеть, и мы еще много нового о нем узнаем.

— Так и есть, — радуясь невесть чему, подтвердил Бастиан . — Вернее, я склонен думать, что так и есть. Вы поймите меня правильно, это лишь гипотеза.

— Опять ты за свое, — возмутился Сергей . — Ты не на университетском диспуте, гипотеза, не гипотеза, — вали кулем, там разберем.

— Я просто хотел сказать, что если наметившаяся активность хаммари по захвату ими этого мира — не случайность, то очень может быть, что Фрейднур — специально выращенное телесное воплощение, или вместилище, Эйа, который и поведет этих похмельных монстров в бой.

— Вот оно даже как? — в голосе Лиса не была слышна обычная насмешка . — Неслабая гипотеза!

— Да, я и ранее предполагал, что Эйа решил принять сторону хаммари, а поговорив с Брунгильдой, почти уверился в этом. Теперь же, когда послушал Карела… Должно быть, древний творец, некогда обучивший первых людей ремеслам, давший им знания о земле и воде, чрезвычайно недоволен, как бы так выразиться, незаслуженной отставкой. А может, и еще чем-то. Если прибавить к этим предположениям тот непреложный факт, что нынешние малоцивилизованные люди наивно почитают властителя земных недр врагом рода человеческого… Полагаю, от этой обиды он и решил объяснить неразумным, кто тут истинный хозяин. То есть попросту стереть людей с земной тверди. Вопрос, что он дальше собирается делать с хаммари? Но не будем пытаться разрешить все загадки сразу.

— Точно, — веско подытожил Карел . — Надо идти Фрейднура спасать.

— Если так пойдет — как бы всем от него спастись?! — безрадостно хмыкнул Лис . — Бастиан, ты уверен, что все так оно и есть?

— Я же сказал, это лишь гипотеза, но известные нам факты в нее ложатся очень хорошо.

— Факты у него ложатся! Хорошо еще, мы тут сами пока не полегли, но сколько этот бонус продлится — тут прогнозы смутные. Темна вода во облацех. Одно ясно. Выходит, Карел прав. Нужно спасать Зигмундыча, пока ему мозги не промыли. Знать бы еще — как?!

— Нет жизни, кроме как от Господа, нет служения, кроме воинского, — еще в детстве поучал любимого сына, ясноглазого Шарля, могущественный отец. — Монах служит Богу мечом веры; крестьянин что ни день сражается с нуждой, заботясь о богатом урожае; охотник рискует жизнью, уходя в чащу за добычей; ремесленник, торгаш — все бьются за место под солнцем. Но воин — превыше их всех, он служит Господу, сражается с нуждой и вечно в схватке против супостатов, покусившихся на его мир.

Этих слов Шарль из Люджа не заучивал. Они составляли основу его души, направляли его мысли и поступки. То, что судьба обделила его, лишив права открыто и прямо именовать вельможного Пипина Геристальского своим отцом, лишь подбросило дров в неуемный пламень его честолюбия. Что ж, всякий, рожденный в порфире, может усесться на трон, но и кошка, промышляющая крысиной ловлей, привольно располагается на нем в отсутствие достойного хозяина. А в отсутствие кошки — и наглая крыса способна взобраться на священное место помазанника божьего.

Так велика ли доблесть — родиться с венцом кесаря на голове? То ли дело самому, по праву сильного и достойного, принять власть из трясущихся рук никчемного правителя!

То, что Дагоберт именно таков, Шарль убедил себя еще до знакомства с молодым кесарем. Да и как могло быть иначе? Чужак, занявший место государя благодаря лишь нелепой случайности да силе далеких предков, — как может он быть достоин золотого венца? Он, сын майордома, будет не таков!