Владимир Свержин - Крона огня

— Вы же не влюблены в меня, Ойген?

У Женечки в первый момент аж дыхание перехватило, но лукавить она не собиралась.

— Я этого никогда и не говорила, государь.

— Зачем же согласились на уловку моей доброй матушки?

— Она лишь просила развеять вашу скуку ученой беседой, в этом нет ничего дурного.

— Нет, — согласился кесарь франков. — В этом — нет. Однако вы прекрасно осознаете, чего она желает на самом деле. — Они шли по саду, разбитому позади дворца, и катящееся к закату солнце озаряло листву прощальным блеклым светом. — Вам не нужен трон, я вижу это. Вы не хотите власти, хоть с короной, хоть и без короны, и все же согласились. Зачем?

Женя выдохнула, собираясь с мыслями. В этот миг на канале связи появился Бастиан.

— Мои приветствия благородной даме! Ты не подскажешь, как извлечь из памяти то, что клиент наверняка видел, однако не помнит, что видел?

Колокольный звон висел над Парижем, разливаясь по улицам и переулкам, настоятельно призывая мирян оставить на время суетные мысли о хлебе насущном и возблагодарить Господа за все, что дал он днесь. Гвидо Бассотури любил этот густой величественный звук, считал его воистину божественным, соединяющим горние выси и погрязшую в суете земную твердь. Привычно, как это делал всегда, перебирая коралловые четки, кардинал-примас франкских земель стоял у открытого настежь окна, глядел на купола собора и полагал, что мир близок к совершенству. Остается лишь разобраться с некоторыми досадными мелочами, и воля святейшего папы возобладает над всеми потомками всеобщего пращура Адама и непутевой супруги его.

Нынче ему предстояло читать проповедь смиренным прихожанам. Слова ее, полные благости и небесного света, в этот миг сами собой выстраивались в голове прелата, звучные, округлые фразы, способные заставить безглазого узреть и безрукого рукоплескать. Он был горд, что вносит свою малую, впрочем, не такую уж и малую, лепту в общее дело. Сейчас фра Гвидо внутренне трепетал в предвкушении того мига, когда он величественно обведет взглядом паству, замершую в ожидании его слов, и речь его полетит к сводам кафедрального собора. К небу!

Кардинал еще раз бросил рассеянный взгляд на увенчанный крестами церковный купол и отошел к столу, где поджидал его молчаливый, но как всегда расторопный секретарь.

— Депеша из Рима, ваше преосвященство. — Он протянул монсеньору Гвидо свиток с внушительной печатью его святейшества. — Только что прибыл гонец.

— Тебе известно, что там? — поинтересовался Бассотури, принимая драгоценный пергамент из рук слуги. Он прекрасно знал, что тот числится среди доверенных людей самого папы и без лишнего шума исполняет его волю, порой даже не спрашивая позволения своего непосредственного патрона и не всегда ставя его в известность. Знал он также, что при всем желании не может отправить секретаря в отставку. Впрочем, желания не было, тот почитал за счастье предугадывать малейшее пожелание достопочтенного примаса франкских земель.

— Могу лишь догадываться, — почтительно склонил голову прилежный помощник. — Теперь, когда угроза абарского нашествия миновала, его святейшество настоятельно рекомендует утопить в проволочках канонизацию убиенного кесаря Дагоберта, несчастного отца нынешнего государя. Сыновнее горе понятно и почтенно, но мы с вами отлично понимаем, что дракон, даже и по крови, не может быть христианским святым. А потому все обещания, данные перед лицом смертельной угрозы, могут быть позабыты. Его святейшество готов отпустить этот грех и освободить от всех клятв. Конечно, необходимо обставить дело так, чтобы юный кесарь не хватался за оружие и впредь оставался в уверенности, что вот-вот получит желаемое. Но, если не будет на то особой воли небес, пусть нелепое безумие с канонизацией богомерзкой твари так и сгинет в нетях. Впрочем, это лишь мои догадки. Воля его святейшества, несомненно, изложена в послании, которое вы держите в руках.

Хорошее настроение кардинала развеялось, как и не бывало. Он развернул свиток и прочел аккуратно выписанные строки. Могло создаться впечатление, что секретарь умел видеть текст, даже не вынимая послания из опечатанного сафьянового футляра.

— И я должен сделать это? — в замешательстве промолвил кардинал, будто сомневаясь в словах римского папы.

— Именно так, ваше высокопреосвященство, — тихо, но очень твердо подтвердил секретарь.