Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

– Так, а теперь марш на свое место и не высовывайтесь, очень много сейчас незнакомых людей, не стоит их пугать, а вечером принесу вам чего-нибудь вкусненького.

И коты, повернувшись, потрусили в сарайчик, который был построен специально для них.

– У меня даже спина вспотела, – хохотнул отец. – Скажи кому – не поверят! Ну, сын, можешь ты удивлять – это же надо, мне тарги руки лизали!

– Отец, не хочешь ли после дороги посетить мыльню? Она не совсем обычная, но думаю, тебе понравится, да и твоих приближенных захватим.

– Хм… необычная, говоришь? Давай попробуем.

– Стен! – покричал я парню, который, как всегда, болтался невдалеке, ожидая распоряжений, и, когда он подбежал, сказал ему: – Стен, найди начальника охраны и командира конников кентийского владетеля и проводи их к нам, мы будем в бане.

Баньку я построил в саду, в самом густо засаженном месте, расположив ее так, чтобы мало было видно, что происходит на веранде. Я специально постарался затащить в баню и офицеров, полагая, что отец при них постесняется сбегать раньше времени, чтобы полностью испытал целебное свойство бани. Вот такой я коварный человек.

Да, это надо было видеть – когда зашли в парилку первый раз, глаза всех моих гостей, казалось, вылезут из орбит, но боясь показать свое малодушие, они терпели, потели, чесались, но терпели. Выйдя из парилки, все сделали то же, что и я: обмылись прохладной водой, остудили тело и снова нырнули в парилку.

Тут я еще добавил парку, брызнув на камни водой, настоянной на травах с добавлением пива. Затем осторожно обработал отца веничком, уложив его на лавку, и больше не стал насиловать народ, ко всему нужна привычка. Когда выползли на веранду, замотав бедра чистым льняным полотном, там уже стоял на столах холодный ягодный морс, горячий отвар трав, холодное пиво и вино, а также нарезанное мясо и сыр, и мое изобретение – соленое печенье. Какое блаженство, когда после бани ветерок обдувает твое тело, ты сидишь потягивая прохладные напитки.

– Алекс, ты знаешь, поначалу я решил, что ты решил нас сварить живьем, только не мог понять, чего ты-то с нами полез, а сейчас мне так хорошо, тело легкое, словно я сбросил много лет и снова стал молодым. Ты мне все напишешь, и я тоже себе такую построю, буду туда канцлера водить!

И он весело захохотал. Канцлер был его другом детства, с которым они постоянно спорили и препирались. Вдруг между кустов мелькнуло черное тело, и на веранду вошла Кокетка собственной персоной, она медленно осмотрела присутствующих и не спеша направилась к отцу. Подойдя снова, лизнула ему руку и тут же разлеглась у его ног, зевнула, обнажив на мгновение огромные клыки. Я видел, как побледнели начальник охраны и командир кавалеристов, отец тоже сжал подлокотники кресла так, что побелели пальцы. Но когда Кокетка улеглась возле его ног, он пересилил себя и, нагнувшись, погладил тарга по голове. Та зажмурилась и, подняв голову, снова лизнула ему руку.

– Ты чего сюда пришла? – рявкнул я на нее. – Я что сказал? Зачем пугаешь людей? Сейчас же иди к другим!

Кокетка с недовольным видом встала и подошла ко мне, положила голову мне на колено, шумно вздохнула, посмотрела мне в глаза и, повернувшись, не спеша удалилась. Сбоку раздался выдох, я повернул голову и увидел, как бледность на лицах у сопровождающих отца сменялась красными пятнами.

– Еще бы немного, и мне пришлось бы снова бежать в купальню, – проговорил командир конников и нервно рассмеялся.

– Где вы ее взяли? – спросил Ворт эль Кайса, начальник охраны отца.

И пока мы остывали, я рассказал историю появления у меня этого беспокойного хозяйства. Когда закончил свое повествование, отец добавил, что когда-то тарги жили рядом с кентийцами, охраняли дом и были няньками для детей хозяина.

Вечером мы долго разговаривали с отцом в его покоях, я рассказал ему про встречу с принцессой и всю свою эпопею. Потом начал расспрашивать его о брате, матери и сестренке. Когда я заговорил об этом, отец улыбнулся.

– Я уже думал, ты не спросишь о них. Мать твоя, как только опробовала карету, тут же заявила, что ты ее самый любимый сын, и унеслась по своим подружкам, прихватив при этом одно из зеркал. Знаешь, должен тебе сказать, что тот набор, что ты ей прислал, делает ее лет на двадцать моложе, ну а красотой она всегда блистала, и тем не менее все это привнесло что-то такое… – Он замолчал, подбирая слова. – Словно я заново знакомлюсь со своей женой и открываю в ней то, что раньше не знал или просто забыл. Она, оказывается, еще молодая и очень красивая женщина, а я… Я просто снова влюбился в нее, и мне кажется, даже сильней, чем в молодости. – Отец как-то смущенно улыбнулся и развел руками. – Ильнар после твоего отъезда закатил скандал, кричал, что отказывается от наследования, что старые законы надо менять и что он никогда не выгонит из дома своего сына. Тальриона целый месяц со мной не разговаривала, а мать тихонько плакала втайне от всех.