Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

— Что с тобой, Клара Мария?

"Точно глюк", — подумала Шурка, но вслух неожиданно для самой себя сказала совсем другое: – Простите, мне приснился страшный сон и я… очень хочу есть!

Окружавшие её женщины переглянулись с таким ошарашенным видом, будто она попросила звезду с неба, но через минуту ей подали чашку крепчайшего куриного бульона, распространявшую вокруг себя просто восхитительный аромат. Он, к сожалению, быстро кончился, но Саша была уверена, что никогда в жизни не ела ничего вкуснее!

Примерно через неделю, когда девочке стало лучше, герцогиня Клара Мария Померанская и Вольфенбюттельская, пожелала её увидеть. Шурку переодели в новую рубашку и длинное платье. На худые ножки натянули толстые вязаные чулки, а на голову нахлобучили ненавистный чепец. Зеркал в том крыле дома, где они жили не водилось, так что оценить свой внешний вид Шурка не могла, но все вокруг уверяли её что она выглядит как ангелочек. "Померла, что ли?" – хмыкнула та про себя, но озвучивать не стала. Проблем в её жизни хватало и без этого. Как ни дико это было осознавать, но Александра поняла, что попала в чужое для неё детское тело, причём жило это тело в далёком прошлом, а насколько далёком – понять она пока не могла. Женщина, сидевшая у её изголовья, действительно была матерью девочки, то есть теперь Шурки. Причём, когда Марта оказывалась рядом с ней, сердце её начинало ускоренно биться, накатывал прилив нежности, и хотелось прижаться к ней, как будто она и впрямь была её мамой. Похоже, что они с дочерью были очень близки, и чувство это передалось новой владелице тела по наследству.

Увидев герцогиню, Саша неожиданно вспомнила, где видела её раньше. Это была та самая пожилая женщина из её снов. Это она встречалась с Померанским герцогом, беседовала с шведской принцессой и княгиней Дарловской. А ещё это она сказала Марте, что любит всех своих внуков!

— Подойди ко мне, дитя моё, — велела ей Клара Мария.

Марта подтолкнула её вперёд и девочка, сделав несколько шагов, присела в книксене. Надо сказать, что получилось это весьма изящно, как видно, учили её этикету всерьёз.

— Ты очень напугала нас, — продолжила герцогиня. — Я слышала, у тебя было нехорошо с памятью, и ты не узнавала многих знакомых тебе людей? Скажи мне, дитя, ты помнишь меня?

— Вы – моя бабушка? — несмело спросила Шурка, и этот ответ заставил ахнуть всех присутствующих, а прежде всего мать.

— Верно, — ничуть не смутилась пожилая женщина, и губы её тронула слабая улыбка. — Я, действительно, твоя бабушка и потому очень рада, что тебе уже лучше. А кто это такой, ты помнишь?

С этими словами герцогиня поманила девочку к себе и показала ей небольшую миниатюру с портретом. Взглянув на него, Шурка равнодушно покачала головой. Изображённый на ней молодой человек был ей совсем не знаком, да и вообще, выглядел на её вкус слишком помпезно. Длинные волосы, роскошные кружева, дорогое платье и лишь висящая на боку шпага указывала на его принадлежность к мужскому полу.

— Нет, бабушка, — помотала она головой.

— Ничего удивительного, — не стала огорчаться Клара Мария. — Ты ведь его никогда не видела. Это мой сын, Иоганн Альбрехт, в ту пору, когда он был ещё принцем. Это твой отец, дитя!

Окружающие ещё раз ахнули, но уже значительно тише. Всё-таки герцогиня имела право на некоторую экстравагантность и если ей захотелось приблизить незаконнорождённую внучку, то кто, скажите на милость, может ей помешать? Нет, разумеется, у неё есть муж, но всякому известно, что герцог Август высоко ценит мудрость своей супруги и почти никогда ей не перечит.

— Что-то я устала, — вздохнула Клара Мария и обернулась к Марте. — Вы можете идти с дочерью.

— Да, ваше высочество, — сделала та книксен и, взяв дочь за руку, удалилась.

Шурка шла рядом с матерью и искоса поглядывала на неё. То, что она не принцесса, было очевидно. Нет ни короны, ни свиты, ни роскошного наряда. А если её отец – принц, это означает только одно. Они не женаты. Стало быть, папаша, охмурил в своё время бедную девушку и бросил её, обрюхатив. Слава богу, хоть бабушка не бросила бедняжку на произвол судьбы и взяла к себе. Хорош, нечего сказать. Нет, всё-таки все мужики – козлы! А ведь Марта очень красивая женщина и ещё совсем молодая. Где-то двадцать два, может двадцать три, не больше. Шагает легко, в осанке чувствуется прирождённая грация, а ещё у неё очень милая улыбка. "Всё-таки моя мама самая красивая!" – неожиданно для самой себя подумала Александра. Похоже, она стала привыкать к новой жизни и новой семье. Только иногда по ночам ей слышался плач новорождённого ребёнка, и тогда она закутывалась с головой под одеяло, не в силах его слушать. Но это случалось всё реже, и Шурка всё больше чувствовала себя беззаботной маленькой девочкой. Здоровье быстро поправлялось и ей хотелось бегать, прыгать и играть с подружками.