Иван Оченков - Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

Что представляет себе простой обыватель, услышав слово «пустыня»? Ровную как стол местность, сплошь засыпанную песком, и лишенную признаков какой-либо растительности. Караван величественных верблюдов, гордо шагающих от одного оазиса до другого. И жару. В последнем они, впрочем, совершенно не ошибаются. Жара стоит до того страшная, что когда столбик ртутного термометра у доктора Студитского опускается ниже сорока градусов по Цельсию, кажется что уже почти прохладно. Сам Владимир Андреевич Студитский был еще молод, здоров и переносил тяготы походной жизни с поистине стоической выдержкой. В Ахал-Текинскую экспедицию он отправился добровольно и совершенно об этом не жалел. Кроме, разве что, одного. Ему до сих пор не удалось побывать в деле, иначе говоря, в бою.

Несмотря на принадлежность к одной из самых миролюбивых и гуманных профессий он просто рвался поучаствовать в какой-либо заварухе. К слову, это далеко не первая его война. Окончив в 1875 году медицинский факультет Петербургского университета, он отправился в Черногорию, затем Сербию, принимал участие в последней Русско-Турецкой кампании, спас на операционном столе множество жизней, собрал богатейший материал о способах лечения огнестрельных ран и ожогов. И, несмотря на столь большой для человека его лет опыт, и не подумал успокаиваться на достигнутом, и при первой же возможности ввязался в новую авантюру, присоединившись к экспедиции в Геок-тепе.

С Михаилом Дмитриевичем Скобелевым его связывала давняя дружба, но несмотря, а возможно и благодаря этому, он пока не получил никакого назначения, оставаясь при штабе генерала кем-то вроде врача для особых поручений. Во всяком случае, так его иной раз называли отрядные острословы.

- Ва-ваше благородие, - появился перед доктором запыхавшийся солдат-посыльный и остановился, с трудом переводя дух.

- Что тебе, братец? – с приветливой улыбкой отозвался врач.

- Так что, их превосходительство просют вас поскорее прийтить, - прохрипел тот, вытирая пот с разгоряченного лба.

- Сейчас буду, - кивнул Студитский, и зашел в палатку, чтобы привести себя хотя бы в относительный порядок и надеть сюртук.

Одеваясь, он по привычке окинул взглядом свое походное жилище и на мгновение нахмурился. Крышка сундука оказалась неплотно закрыта, что для немного педантичного доктора было совершенно не типично. Откинув её в сторону, молодой человек покачал головой и, набрав в легкие побольше воздуха, закричал:

- Трифон!

- Я здесь, вашбродь! – материализовался перед ним денщик – нескладный солдат из нестроевых.

- Ты что же это, опять брал мои вещи?

- Как можно-с! – оскорбился тот.

- Как обычно-с! – передразнил его врач. – Говори, каналья, где теперь мои аптекарские весы?

- Не могу знать.

- А вот я могу!

- Конечно, можете, они ить ваши!

- Мерзавец, ты опять отдал их этому несносному моряку? Ты хоть понимаешь, что они предназначены для взвешивания лекарственных препаратов? Что от их верности, быть может, зависит чья-нибудь жизнь?

- Понима…, то есть, никак нет, вашбродие, - помотал головой Трифон. – Как есть, не брал!

- Ты что пьян?

- Нет.

- Дыхни!

Денщик с видом христианского мученика перед Нероном поднял вверх глаза, и изобразил легкий выдох, в котором явственно присутствовали пары сивушных масел.

- Напраслину возводите, вашбродь! – горестно заявила жертва произвола. – Уж сколько недель не то чтобы не пил, а и не видел…

- Нет, это не выносимо, - возмутился столь вопиющей наглости доктор. – Вот сейчас пойду к Скобелеву и потребую, чтобы тебя перевели в роту к стрелкам. Там тебе быстро объяснят, что брать чужое нехорошо!

- Да что вы, барин, - испугался денщик, совершенно не ожидавший от обычно доброго, мягкого и деликатного врача подобной решительности. – Нешто у их превосходительства иных дел нет, как только мной, горемычным заниматься. Да вы посмотрите лучше, ить все ваши вещички в целости и сохранности! А ежели крышка не так закрыта, так это я пыль когда протирал ненароком задел. Ить ваше благородие не раз говорило, что чистота должна быть, вот я и расстарался, значит…

- Значит, пыль протирал? – демонстративно провел пальцем по крышке сундука Студитский.

- Так ить пустыня, песок кругом, - развел руками поборник чистоты. – Рази убережешься?

- Прочь с глаз моих! – не выдержал врач. – Вернусь, поговорим.

- Как прикажете, а я вам к тому времени ужин спроворю! – с угодливой улыбкой провожал врача денщик, а как только тот удалился, на достаточное расстояние, добавил сварливо: - Нашли из-за чего шум поднимать, вон у саперов давеча десять фунтов динамиту пропало, и то ничего… а тут, шуму-то, шуму… Тьфу!