Александр Решетников - В львиной шкуре [СИ]

— Да не беспокойся, дон Илья. Обычно поколет, поколет и проходит, — легкомысленно отмахнулся купец.

Однако не прошло. На другое утро болело так сильно, что Афанасий даже не мог вставать и только лежал да постанывал. Дело даже дошло до просьбы привести Марка Захаровича. Никитин захотел исповедаться. Вместо патриарха пожаловал Гладков и жена министра безопасности. Мужчину аккуратно осмотрели, ощупали и пришли к одному мнению — холелитиаз (желчнокаменная болезнь).

— Что с ним? — спросил с беспокойством Павел Андреевич у Ильи.

— Камень или камни в желчном пузыре.

— Это точно?

— Это понятно даже без аппарата УЗИ…

— Значит, операцию надо делать?

— Надо. Помрёт иначе.

— Илья, вы уж постарайтесь. Нам этот человек нужен живым.

— Я понимаю, Павел Андреевич. Сделаем всё от нас зависящее.

В этот же день Никитина прооперировали. Как Гладков и предполагал, желчный пузырь оказался наполнен камнями. Эвридика Буркова впервые ассистировала ему при такой операции. Кроме неё присутствовали оба эскулапа завербованные в Индии. Мужчины давно считали Илью чуть ли не Буддой. Особенно после того, как он при них сделал одной из женщин племени кесарево сечение. Роженица, как и ребёнок, осталась живой. И вообще, опыт проведения операций у министра здравоохранения набирался большой. Аппендицит диагностировался довольно часто, различные фурункулы и прочие воспаления тоже не были редкостью. А как он первое время боролся с глистами, которыми страдали практически все попавшие к ним дети и рабы… Когда из-за массы скопившихся аскарид возникает непроходимость кишечника, то никакое медикаментозное лечение не поможет. Случались, конечно, и летальные исходы. Особенно первое время, когда и опыт отсутствовал и необходимый наркоз. Далеко не сразу удалось получить нужный состав и вычислить его точную дозировку. Так что сердце во время операции выдерживало не у каждого. Все врачебные неудачи Гладков воспринимал тяжело. Мог потом сидеть часами и раз за разом прокручивать в голове свои действия и искать допущенную ошибку. Как бы то ни было, но у Никитина организм справился.

— Что со мной? — отойдя от наркоза, спросил он у Ильи, которых сидел неподалёку и устало глядел в окно на вечерний закат.

— Надеюсь, что теперь всё в порядке. Вот гляди…

И Гладков продемонстрировал Афанасию камни, которыми был забит его желчный пузырь. После чего постарался доходчиво объяснить мужчине причину данного заболевания. Также рассказал о восстановительном периоде, диете и прочем, успокоив купца тем, что боли, которые он ощущает после операции, в ближайшее время должны пройти. А чтобы их легче переносить, ему будут давать специальную микстуру.

— Храни тебя Господь, дон Илья, — сказал Никитин после всех объяснений.

— Лишь бы тебя хранил, — ответил, усмехнувшись, доктор. — Мы ему от оспы надёжную защиту поставили, а он решил с другого конца к смерти в дверь постучаться. Нет её дома, Афанасий, понял? Нету! Жить надо. А так как после операции тебе физические нагрузки противопоказаны, то напиши-ка ты книгу…

— Какую книгу? — удивился мужчину.

— Книгу о своих путешествиях, начиная с тех самых пор, как ты решился отправиться по делам купеческим в далёкие земли…

Обогнув по широкой дуге юго-запад африканского побережья, и пройдя экватор, эскадра русичей, состоящая из семи судов, приблизилась к берегам Сьерра-Леоне. "Леопард" шёл на несколько миль впереди основного каравана, выполняя разведывательные функции.

— Товарищ адмирал, вижу деревянную крепость на берегу, — крикнул марсовый.

— Большая крепость? — спросил Константин.

— Так себе… — услышал он ответ своего матроса.

— Передать сообщение на все корабли, встаём на якорь! Спустить шлюпку на воду! Мичман Носорогов, возьмите десять матросов и проверьте, что за хрень на берегу образовалась. Разведчикам облачиться в боевые доспехи и держать наготове оружие!

— Есть! — ответил мичман и приказал своему десятку снаряжаться в дорогу.

Вот шлюпка уже покачивается на волнах, а шустрые моряки, не смотря на доспехи, быстро спускаются по верёвочной лестнице вниз и занимают места на вёслах. Океан практически спокоен, на безоблачном небе ярко светит солнце, жарковато… Минут через двадцать шлюпка упирается носом в покрытый песком берег и останавливается. Восемь матросов во главе с мичманом покидают её, оставив двух товарищей для охраны. Вытянувшись цепочкой, они по зигзагообразной тропинке поднимаются к воротам небольшого форта, расположенного метрах в трёхстах от берега. Подойдя ближе, удаётся легко определить, что высота его стены, обращённая к океану, около четырёх метров, а длина не более тридцати.