Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Вот интересно, ей кто-то говорил, что она поступила правильно? Или все лишь жалели, гладя по голове, наговаривая кучу лишнего, бессмысленного мусора? Кормили задачами партии, патриотизмом, лозунгами?

Когда надо было просто обнять ее. Пожать руку. Улыбнуться, подмигнуть вовремя, чтобы у нее и мысли не было чувствовать себя слабой. Сомневающейся. Вырванной из своего, знакомого мира и заброшенной черт знает куда.

– В бараке были двое. Тоже разведчики, с Южного. Они были знакомы с местными.

Нельсон, выслушав, покачал головой:

– Ерунда это все. Давай толком рассказывай. От начала и до конца. Иначе ничего не понятно. Приступай.

– Хорошо, – вздохнув, отозвался я. – Началось все, как нетрудно догадаться, с того момента, как меня списали в госпиталь. Твоими стараниями.

Долго общаться нам с Нельсоном не дали. Буквально через полчаса за мной зашел такой же громадный, как и Клыков, боец и пригласил проследовать за ним. С сожалением свернув разговор, я направился за здоровяком. Идти оказалось всего ничего – поднялись по лестнице на этаж и сунулись буквально в первую же дверь.

Помещение больше всего напоминало кабинет. Вернее, комнату, приспособленную под кабинет. Длинный стол, часть которого накрыта скатертью, шкафы, серванты. Ряд стульев вокруг стола.

В комнате дожидался высокий капитан и его, судя по всему, заместитель, тот самый бойкий белобрысый парень.

– Садись, – кивнул он на место напротив себя.

Оглянувшись и отметив, что боец, который привел меня, также направляется к столу, я не преминул воспользоваться его примером.

– Поговорили мы с Москвичевым и Илюхиным. Хвалят они тебя. Говорят, без твоей помощи ничего бы не вышло. Ты, наверное, знаешь, что мы все тут оказались не по своей воле. Друг твой должен был рассказать.

– Поведал в общих чертах, – согласился я.

– Ну и хорошо. В общем, уже в курсе. Тогда вот что. Встань.

Подчинившись, я поднялся со своего места. Капитан обошел стол и протянул мне руку. Крепко пожал мою ладонь и встряхнул, не выпуская:

– Объявил бы тебе благодарность, да ты не подчиненный мне. И потому – просто благодарю от всей души. Вины твоей в смерти Волкова нет. Это я понял, разобрался. А вот в том, что Москвичев и Илюхин живы, заслуга великая.

Следует признать, меня даже неловкость некая одолела. Я постарался скрыть ее в усмешке, но не получилось. Как-то больше ожидал, что агитировать меня начнут, в Красную армию записываться и в партию, а тут нате – просто спасибо.

– С уголовниками что делать предлагаешь? – Вопрос застал врасплох. Недоуменно нахмурившись, я посмотрел на капитана:

– Вам решать, не мне. Что хотите, то и делайте с ними.

– Ты просил одного посадить отдельно от других. Неспроста же, – проявил наблюдательность Терехов.

– Точно, – кивнул я. – Это Ловкач, их лидер. Мутный очень.

– Он говорил, что у него задание какое-то секретное. Важное. – Капитан пристально посмотрел на меня. Мне же, в свою очередь, потребовалось некоторое усилие, чтобы вспомнить, о чем идет речь.

Неужели тот лепет Ловкача, когда он пробовал втереться в доверие, заслуживает серьезного обсуждения? Да и откуда знать Терехову? Понятно. Рядом со мной сидел Илюхин и, в отличие от меня, видимо, слушал внимательно.

– Мне это показалось ерундой, – честно ответил я капитану, – они оказались голышом посреди города. То, что мне нужен был водитель, значило мало, с тем же успехом за руль сел бы и лейтенант. В такой ситуации наговоришь что угодно, лишь бы тебе вернули оружие.

– Где вы их подобрали, знаешь?

– Без понятия, – покачал я головой, – мы могли быть в центре, могли на окраинах. Хотя относительно недалеко от комендатуры, это точно. Потому что машину достаточно быстро срезали.

При этих словах военачальники переглянулись. Понимающе и утвердительно. Заметив мое недоумение, Терехов пояснил:

– Побудешь на допросе, сам все поймешь. Не возражаешь?

– Нет, – мотнул я головой, хотя, откровенно говоря, не видел в этом особой необходимости.

– Овсеенко, приведи. И попроси нам чаю принести с чем-нибудь. Голодный? – Последняя фраза явно относилась ко мне.

– Только утреннюю раздачу застал, – усмехнулся я, провожая взглядом крепкого высокого бойца, – потом не до того стало.

Чай оказался в граненом стакане с подстаканником. Крепкий, от души заваренный. Из закусок мне полагался кусок хлеба с уложенным на него салом.

– Позже поешь нормально, – перехватил мой взгляд Терехов. Боец, принесший чай и бутерброд, отошел в сторону, заняв позицию у двери. Ладони положил на автомат, покоящийся на груди. Напрягшись, я озабоченно посмотрел на капитана. Есть под прицелом не слишком-то полезно для пищеварения. Даже при том, что разведчикам я вроде бы доверял.