Андрей Посняков - Сюзерен

Когда вошло высокое начальство, помощники разом поклонились и вытянулись в струнку, всем своим видом выказывая готовность к немедленным следственным действиям.

— Прошу вас, эксцеленц. — Брат Диего почтительно предложил князю и его спутникам место за главным столом и сам уселся рядом, с некой нервозностью потирая ладони. Этого своего нетерпеливого жеста, впрочем, доминиканец тут же устыдился и, положив руки на стол, приказал привести свидетелей. — Они явились ли, брат Эгон?

— Да-да, — поспешно закивал секретарь. — Все явились. Попробовали бы не прийти!

Инквизитор махнул помощникам:

— Давайте их по одному сюда. Да! Где протоколы допросов? Их же в деревне алькальд опрашивал… Неужели протокол не вели?

— Вели, брат мой. — Вскочив с места, брат Эгон — монах с бородавкой и добрым лицом — почтительно положил на стол исписанные аккуратным почерком бумаги.

Между тем помощники привели первого видока — расплывшуюся, словно пивная бочка, женщину с землистым лицом и нехорошим взглядом.

— Эужения, супруга лодочника Жузепа Крадомы, — громко пояснил секретарь.

— Храни вас Святая Дева, господа мои. — Опасливо косясь на доминиканца, женщина принялась кланяться с таким упорством, будто долбила киркой каменную гору, так что помощникам инквизитора стоило немалых трудов усадить сию осанистую госпожу… Нет! Никакую не госпожу — обычную крестьянку, хотя и, судя по монисту и шелковой красной жилетке, отнюдь не бедную.

— Значит, ты — Эужения?

— Эужения, мой господин, так…

— Зови меня брат Диего или просто святой брат, — слегка поморщился доминиканец и продолжил, пододвинув к себе протокол и попросив секретаря зажечь свечи, что тот и исполнил со всей почтительностью и проворством. — Эужения, — инквизитор откашлялся. — Позволь, я спрошу тебя кое-что и кое-что уточню, поскольку мне не совсем понятно, что ты говорила алькальду.

Оглянувшись на стоявшего позади толмача, монах сделал паузу, вполне достаточную для перевода с каталонского на немецкий. Он и потом не забывал делать паузы, и князь проникся к инквизитору большим уважением… не только из-за этих пауз, но и вообще.

— Итак, расскажи еще раз, как все было… Тот случай, когда ведьма, как ты говоришь, избила тебя.

— Да так все и было, святой брат. — Женщина нервно поскребла рукой щеку. — Как я и рассказывала уже нашему старосте, господину Скварону. Ой, он такой хороший человек, такой хороший, вот, помнится, третьего дня…

— Не отвлекайся, женщина! Говори по существу дела. Вот ты застала ведьму за колдовством, она это заметила, и что дальше?

— Эта сучка… ой…

— Говори, говори, Эужения, только постарайся без ругательств, ты ж в святой обители все-таки!

— Ой, святой брат… извините. Просто попутал бес! Ой, прости меня, Святая Дева! Так вот она, эта ведьма, налетела на меня и начала бить, а потом…

— Постой! — перебил инквизитор. — Объясни, что значит «налетела»? Прямо по воздуху?

— Да нет, святой брат… просто выбежала и набросилась с кулаками, отдубасила… ой!

Брат Диего сдержал усмешку:

— Говори конкретно, женщина. Как именно, чем, куда и сколько раз ведьма тебя ударила? Кто еще все это видел?

— Да моя подруга и видела, святой брат, вы ее знаете — племянница нашего мельника, Бенедетта. Ой, это такая славная женщина, такая славная, вот, помнится, в прошлом году…

— Эужения! Мы про удары говорим.

— О, святой брат… простите. Я уж и не помню, куда она била да как.

— Совсем-совсем не помнишь?

— Не-ет…

Доминиканец спрятал усмешку и, покосившись на князя, прищурил левый глаз:

— Ты ведь сильная женщина, Эужения… вон какая вся! Неужто дала себя побить какой-то соплячке?

— Ха-ха, святой брат! Да как же, дала! Так ее отходила — небось до сих пор, бедная… ой!

— Та-ак… А где все происходило?

— Да на ее же дворе и происходило, на ведьмином.

— А ты там как оказалась… и подруга твоя, Бенедетта?

— Так зашли же, святой брат! Думали вывести колдунью на чистую воду.

— Угу, угу… Значит, незаконно проникли на чужой двор. Ладно, с этим деянием пусть ваш алькальд разбирается… Брат Эгон, — инквизитор повернулся к секретарю, — выделите дело о проникновении в отдельное производство и перешлите тамошнему алькальду… Так, а мы вернемся к колдовству! Что именно делала ведьма в тот момент, когда вы к ней вошли?

— Колдовала, что же еще-то, святой брат?

Вожников только диву давался, насколько умело и лихо вел следствие брат Диего! Кстати, все специфические слова и фразы, произнесенные инквизитором по латыни — «незаконное проникновение», «деяние», «отдельное производство», — были очень похожи на современные Егору, словно дело происходило в кабинете обычного следователя или дознавателя, в крайнем случае — участкового. Очень, очень похоже… что и понятно, источник-то один — римское право.